Собрание сочинений. Том 1 - [15]

Конечно, были ценители, которые смотрели на Конан Дойля свысока. Тот же Генри Джеймс говорил как-то Уэллсу о «бессилии своей выдумки» и тут же прибавлял: «Это скорее для Конан Дойля», — считая занимательность сюжета чем-то второстепенным и второсортным.

Конан Дойль думал иначе.

Быть понятным, интересным и умным — вот требования, которые он предъявлял писателю. Некоторые крупные литераторы, отмечал он, иногда сполна удовлетворяют последнему условию, однако два первых им никак не даются, и дорога к читателю закрыта для них. Такова была судьба выдающегося английского романиста и поэта Джорджа Мередита, которого Конан Дойль знал лично и ставил как мастера очень высоко. Конан Дойль же старался по мере своих сил следовать всем трем пунктам, и книги его до сих пор не выпускают из рук читатели самых разных стран и возрастов.

«Много было писем из России», — вспоминал в автобиографии Конан Дойль, говоря об откликах на свои произведения, главным образом на рассказы о Шерлоке Холмсе. Конан Дойля знают у нас давно, и большинство его художественных произведений переведено.

У нас ценили и ценят Конан Дойля за талант увлекательного рассказчика, за его жизнелюбие и веру в человека и его разум, за силу фантазии и мастерство, с каким он строит напряженный детективный или приключенческий сюжет, за серьезное отношение к писательскому труду и уважение к читателю, который любит занимательное чтение.

Настоящее восьмитомное собрание сочинений Конан Дойля не является полным. И в Англии не издан «полный Конан Дойль». У него, автора семидесяти книг, слишком многое не выдержало испытания временем. Сам Конан Дойль стремился отдать трезвый отчет в своих творческих успехах и неудачах. В его автобиографии и письмах встречаются прямые признания: «мне удалось» или, напротив, «не получилось»… Эти авторские оценки не всегда совпадают с объективным значением тех или иных его произведений, но необходимость отбора очевидна.

Что же читатель найдет в нашем собрании? Образцы художественной прозы писателя, лучшие его романы, повести и рассказы. Публицистические и очерковые его книги, в том числе упоминавшиеся выше «Война в Южной Африке», «На трех фронтах» и другие, остаются, естественно, за рамками издания.

Произведения в собрании расположены в хронологическом порядке, однако выделены сложившиеся циклы. Выделены, например, повести и рассказы о Шерлоке Холмсе — они занимают три начальные тома. При распределении по томам других повестей и рассказов также учитывалась их принадлежность к тематическим или иным циклам.

М. Урнов

Этюд в багровых тонах

(Перевод Н. Треневой)

Часть I Из воспоминаний доктора Джона Г. Уотсона, отставного офицера военно-медицинской службы

Глава I Мистер Шерлок Холмс

В 1878 году я окончил Лондонский университет, получив звание врача, и сразу же отправился в Нетли, где прошел специальный курс для военных хирургов. После окончания занятий я был назначен ассистентом хирурга в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк. В то время полк стоял в Индии, и не успел я до него добраться, как вспыхнула вторая война с Афганистаном. Высадившись в Бомбее, я узнал, что мой полк форсировал перевал и продвинулся далеко в глубь неприятельской территории. Вместе с другими офицерами, попавшими в такое же положение, я пустился вдогонку своему полку; мне удалось благополучно добраться до Кандагара, где я наконец нашел его и тотчас же приступил к своим новым обязанностям.

Многим эта кампания принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего, кроме неудач и несчастья. Я был переведен в Беркширский полк, с которым я участвовал в роковом сражении при Майванде[1]. Ружейная пуля угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию. Вероятнее всего я попал бы в руки беспощадных гази[2], если бы не преданность и мужество моего ординарца Мюррея, который перекинул меня через спину вьючной лошади и ухитрился благополучно доставить в расположение английских частей.

Измученный раной и ослабевший от длительных лишений, я вместе с множеством других раненых страдальцев был отправлен поездом в главный госпиталь в Пешавер. Там я стал постепенно поправляться и уже настолько окреп, что мог передвигаться по палате и даже выходить на веранду, чтобы немножко погреться на солнце, как вдруг меня свалил брюшной тиф, бич наших индийских колоний. Несколько месяцев меня считали почти безнадежным, а вернувшись наконец к жизни, я еле держался на ногах от слабости и истощения, и врачи решили, что меня необходимо немедля отправить в Англию. Я отплыл на военном транспорте «Оронтес» и месяц спустя сошел на пристань в Плимуте с непоправимо подорванным здоровьем, зато с разрешением отечески-заботливого правительства восстановить его в течение девяти месяцев.

В Англии у меня не было ни близких друзей, ни родни, и я был свободен, как ветер, вернее, как человек, которому положено жить на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день. При таких обстоятельствах я, естественно, стремился в Лондон, в этот огромный мусорный ящик, куда неизбежно попадают бездельники и лентяи со всей империи. В Лондоне я некоторое время жил в гостинице на Стрэнде и влачил неуютное и бессмысленное существование, тратя свои гроши гораздо более привольно, чем следовало бы. Наконец мое финансовое положение стало настолько угрожающим, что вскоре я понял: необходимо либо бежать из столицы и прозябать где-нибудь в деревне, либо решительно изменить образ жизни. Выбрав последнее, я для начала решил покинуть гостиницу и найти себе какое-нибудь более непритязательное и менее дорогостоящее жилье.