Собрание сочинений. т.4. Крушение республики Итль. Буйная жизнь. Синее и белое - [249]

В архиве Лавренева сохранилась рукопись — фрагменты так и незаконченной второй части романа. Посвященная известному эпизоду из истории революции — затоплению у Новороссийска по приказу молодого советского правительства русских кораблей, которым угрожал захват интервентами, — эта рукопись названа писателем «Дорогой в будущее».

Таким образом, роман «Синее и белое» нужно считать первой частью обширной и незавершенной эпопеи.

Сам автор очень широко трактовал сущность своего замысла. «Основная работа, к которой я приступил летом этого года, — роман „Синее и белое“, — сообщал он в декабре 1932 года. — В попавших в печать сведениях он назван романом о Черноморском флоте 1914–18 гг. Вряд ли с этим можно согласиться. В романе Черноморский флот действует, но лишь как основной фон, на котором идет развитие главного персонажа — мичмана Алябьева. Мне захотелось написать нечто вроде „истории молодого человека“ моего поколения. Оно на рубеже двух столетий — физически родилось в XIX веке, духовно развивалось и входило в жизнь в XX. Груз культуры и традиций прошлого века очень мешал этому поколению, и к принятию идей XX века оно шло медленно, срываясь и жестоко ранясь. В этом центр идейной установки романа». (Вечерний выпуск «Красной газеты», 1932, 23 декабря).

В романе «Синее и белое» Лавреневу удалось показать только первый этап истории молодого человека своего поколения, — груз традиций прошлого в жизни молодого офицера, силу кастовых предрассудков и привычек, держащих его в плену, момент первого столкновения дворянско-буржуазного благополучия с трагизмом истории, с трагизмом народной жизни.

Роман был подвергнут жестокой критике в печати, что, возможно, и помешало писателю успешно продолжить работу над ним. Многое из того, что было предъявлено Лавреневу, имеет под собой серьезные основания, особенно все то, что касается стиля, языка, а также любовной линии произведения. Роман в этом смысле не всегда отвечает строгим требованиям вкуса, автор грешит в нем иногда пристрастием к слишком красивым эпитетам и метафорам. Что касается обширных публицистических отступлений Б. Лавренева, то некоторые из них, например рассуждение о выходе древних славян «на мировую арену», написаны в духе упрощенных социологических концепций начала 30-х годов.

Однако в романе есть и большие достоинства, главное из которых заключается в том, что он очень конкретно передает момент громадного исторического перелома в жизни страны, безвозвратный конец одной эпохи и наступление совершенно новой, очертания которой еще с трудом угадываются в будущем. Лавренев с большой тщательностью и скрупулезностью очевидца и свидетеля запечатлел бытовые и исторические подробности последних мирных дней 1914 года и первых месяцев империалистической войны. В этом состоит главное познавательное и художественное содержание романа.

Журнальный текст романа закапчивается сценой на палубе, в которой Глеб Алябьев нечаянно подслушивает разговор матросов с унтер-офицером Гладковским о бессмысленности империалистической войны.

Позднее автор изменил конец романа, сняв после фразы «Глеб прислонился спиной к борту катера» журнальный текст и дописав два новых заключительных абзаца.

Печатается по тексту журнала «Звезда» с учетом последующих авторских исправлений.

Дорога в будущее .

Отрывок из второй части романа «Синее и белое» впервые напечатан под названием «Гибель», с подзаголовком «фрагменты романа», в журнале «Залп», Л., 1932, № 11–12. Позднее текст был просмотрен и исправлен автором, а название изменено.

Печатается по рукописи.