Собрание сочинений. Т. 4. Буря - [222]

За эти месяцы и Вилде и Каупинь так отощали, что брюки с них падали. Падало и настроение. Дни их проходили в тревогах и треволнениях; и чем дальше, тем сильнее они тревожились: со Швецией ничего не получалось.

А что будет, когда Красная Армия прогонит немцев и спросит: «Из какой вы волости, господа Вилде и Каупинь? Зачем вы забрались в такую даль? Чего домой не едете?» Ох, жизнь, жизнь!..

2

Оберштурмфюрер Индулис Атауга вытер полотенцем руки и в последний раз окинул взглядом усадьбу, где недавно еще было шумно, как на ярмарке, а сейчас царила кладбищенская тишина. И действительно, похоже было на кладбище: у крыльца лежал расстрелянный хозяин, обоих стариков увели к фруктовому саду и прикончили, хозяйку и троих детей — старшему было лет двенадцать, а младшему не больше двух — убили в комнате, там они и лежали сейчас на полу. Пестрый домотканный половик стал еще пестрее от их крови. Три подозрительных типа, которых при проверке нашли в доме, висели на перекладине качелей, на самом солнцепеке; качели, наверно, были построены к пасхе и оставлены, как водится, детям на забаву. Вот они и пригодились. У этих типов документы были в порядке, у одного даже за подписью уездного начальника полиции, но они не были прописаны в усадьбе, и для Индулиса Атауги этого оказалось достаточно, чтобы произвести экзекуцию без долгих церемоний. За последнее время в районе не было покоя от партизан. Позавчера убили одного полковника, неделю назад разгромили штаб запасного полка. Ни Шернер, ни Екельн этого не потерпят. Старому Курелю, который разместился здесь со своим «Ягдфербандом», было ясно и недвусмысленно указано, что немецкие власти заставят его отвечать за все чрезвычайные происшествия в Талсинском и Вентспилском уездах.

— Если не найдете виновных и не сумеете предотвращать подобные эксцессы, мы будем считать виновными ваших же людей.

Курелю что говори, что не говори: он слишком стар и ограничен. Другое дело — энергичный и честолюбивый начальник штаба. Для офицеров «Ягдфербанда», которым приходилось с ним сталкиваться, не было секретом, что этот человек лелеет мечту о верховной власти, о первом месте; он почти не считался со старым генералом, распоряжался через голову Куреля. Такие люди нравились Атауге, поэтому он с полной готовностью взялся руководить одной из карательных экспедиций, которые штаб «Ягдфербанда» организовал тотчас после неприятного разговора с Екельном. В его распоряжении было шестьдесят человек: бывшие айзсарги, полицейские и легализованные дезертиры из латышского легиона. Экспедиция Атауги нагрянула с проверкой в одну богатую лесами волость и в двух усадьбах кое-что нашла. Для острастки хозяев усадьбы расстреляли, а тех, кто не мог доказать свою принадлежность к семье, повесили. Эти события вызвали в памяти Индулиса давние картины: расстрелы евреев в начале войны и набеги карательных экспедиций на белорусские села и деревни. Теперь снова можно отвести душу, а то за последнее время особенно развлекаться не приходилось. Скучные месяцы на курсах «Ягдфербанда» в Скривери, в штабе бесконечные размышления на тему: отходить или не отходить. Некоторые группы остались в Видземе, остальные отошли в Курземе. И чем яснее становилась неизбежность разгрома армии Гитлера, тем чаще в штабе «Ягдфербанда» принимались рассуждать о новой тактике и новых перспективах.

С ведома и при прямой поддержке немцев в лесах Курземе строили хорошо замаскированные землянки и тайные склады оружия — готовили базу для «лесных кошек», которые должны были начать свою деятельность после того, как Красная Армия освободит Курземе. Но уже без ведома немцев штаб курельцев обсуждал некий план, по которому несколько честолюбивых молодых людей должны были стать правителями страны. Что из того, если их руки до локтей обагрены кровью братьев латышей? Меньше всего они пеклись о счастье народа, о его будущем. План свой курельцы строили в расчете на то, что в конце великой войны — как это уже было после прежних империалистических войн — победители передерутся между собой из-за дележа военной добычи. Немедленно начнется новая война между Советским Союзом и его недавними союзниками. Если же будут две воюющие стороны — чего очень желали жадные до власти молодые люди, а желая, и верили в это, — то профессиональные предатели, помогавшие гитлеровцам истреблять и порабощать латышский народ во время немецкой оккупации, еще раз станут на сторону новых его врагов и своим прилежанием постараются заслужить подачку. И сегодня уже находились такие, что сулили эту подачку, воодушевляя из-за Балтийского моря своих старых и новых наемников различными предположениями по поводу ожидаемых в скором времени событий. Может быть, великая Швеция объявит Советскому Союзу войну и перебросит сюда огромные десанты. Может быть, в Балтийское море войдет британский военный флот и поспешит оккупировать Курземе, пока Красная Армия не достигла еще моря. Уж что-нибудь обязательно произойдет, и — будьте готовы еще раз предать свой народ! Но что бы ни произошло, «лесным кошкам» хотелось захватить власть хоть на несколько дней, хотя бы в одной приморской волости, — чтобы можно было писать историю, чтобы был повод для рождения легенды о новом «вожде». После этого будут раздавать портфели — кому президента, кому военного министра, кому министра внутренних дел, или финансов, или юстиции. И так же как после фашистского переворота 1934 года, народный пот снова потечет в карманы главных «единоплеменников», превращаясь в золотое зерно, в пятиэтажные дома, в пароходы, фабрики и лимузины… Вот как они представляли себе будущее.