Собрание сочинений. Т. 3. Буря - [51]
«Высокопревосходительство» далеко шагал в своих мечтах: завоевания Муссолини и Гитлера не давали ему покоя. В том же духе воспитывал он и своих министров. Однако будущей национальной аристократии требовалась собственность, и собственность немалая, так что «вождю» приходилось делать вид, что он не замечает слишком стремительных темпов ее обогащения. Доходные дома в Риге, большие имения, дачи, пакеты акций крупных предприятий — это были естественные вехи, отмечавшие узаконенный, общепринятый путь наживы. Взятки?.. Но в этом отношении каждый действовал по своему усмотрению. Недаром «высокопревосходительство» обладал неотъемлемым правом на негласный титул отца коррупции, и вряд ли кому из его окружения было под силу его оспаривать.
Когда собрались все приглашенные, адъютант доложил президенту. С верхнего этажа доносились гулкие, тяжелые шаги. Можно было подумать, что там прогуливался слон.
«Старик не в духе… — подумал Никур, прислушиваясь к этому топоту. — Бурное предстоит совещание».
Он постарался придать своему лицу выражение напряженного внимания, которое неизменно производило впечатление на «высокопревосходительство».
Первым вскочил на ноги Лусис и еще издали поклонился вошедшему. Остальные министры поднялись медленнее и стоя ждали приближения президента. Один лишь заместитель Ульманиса поднялся со стула в тот момент, когда «высокопревосходительство» проходил мимо.
— Добрый вечер, господа министры, добрый вечер, превосходительства! — скороговоркой ответил президент на их приветствия.
Его красное лицо и плотно сжатые губы предвещали грозу. Все переглянулись, точно задавая друг другу вопрос: «Кому из нас влетит первому?»
— Прошу садиться.
Все сели, кроме «высокопревосходительства». Заложив руки за спину, упершись взглядом в пол, большой, грузный человек бегал из одного угла в другой, как будто в поисках потерянной вещи. Раздраженное выражение не сходило с его гладко выбритого лица. Оно все больше наливалось краской, все плотнее сжимались губы. И все-таки он чем-то напоминал раскапризничавшегося, нелепо большого ребенка.
Он круто, с разбегу обернулся к министрам и, ни на кого не глядя, заговорил тонким, визгливым голосом. В уголках губ собиралась слюна, язык то и дело заплетался, — давала себя знать искусственная челюсть.
— Вы видите? Видите, господа, до чего мы дожили, к чему пришли! Красные командиры разгуливают по улицам Лиепаи и Вентспилса. В Риге среди бела дня рабочие читают московские газеты. Вы себе представляете — они читают «Известия»! Вы понимаете, что дальше уж идти некуда! Подойдет Первое мая, и эти бунтовщики выйдут на улицы с красными знаменами. Будут петь песни девятьсот пятого года, говорить черт знает какие вещи! А мы, как христосики, — сидим и дожидаемся, когда нам свернут шеи!
Он снова забегал по кабинету.
— Когда распределяли посты и портфели, тогда все были легки на подъем. А теперь хотите, чтобы я везде один успевал? Я один должен за все отвечать? Вы что, так-таки ничего и не получили пятнадцатого мая? В карты играть да на охоту ездить вы у меня все горазды, а когда пришло время помочь вождю спасать Латвию пятнадцатого мая, так сразу присмирели.
— Ваше высокопревосходительство… — умильно начал было Лусис, но договорить фразу ему не удалось.
— А вы чего, господин Лусис? — взвизгнул «высокопревосходительство». — Вы всегда правы, и вообще вы постоянно умничаете! Присматривали бы лучше за своей женой, чтобы не компрометировала правительство Латвии, а потом бы лезли говорить… И скажите, чтобы впредь она подобных номеров не выкидывала. Иначе двери замка закроются перед ней навсегда.
Никур переглянулся с заместителем, и оба улыбнулись. Случай, так рассердивший президента, произошел здесь же, в замке, на одном из приемов. Стараясь превзойти в изобретательности остальных жен министров и блеснуть перед дипломатами, мадам Лусис и ее приятельница мадам Паута явились на этот прием в сандалиях на босу ногу и в греческих туниках. Старик и тогда еще рвал и метал от ярости. Но случай этот не был забыт дипломатическим корпусом, о чем свидетельствовала сегодняшняя вспышка гнева «высокопревосходительства».
— Подобные недоразумения больше не повторятся, ваше высокопревосходительство… — попытался раскрыть рот Лусис, — у меня был серьезный разговор…
— Я тоже серьезно говорю! — завопил «высокопревосходительство», — я вам не клоун, мне сейчас не до шуток!
— Нет, а интересно в тот раз получилось! — засмеялся своим утробным смехом заместитель. — Все, как по команде, — кто за монокль, кто за пенсне. Папский нунций так и замер посреди зала — не мог глаз оторвать от наших прелестниц.
— Вот-вот. А потом раззвонят по всем газетам Европы! — крикнул «высокопревосходительство». — Вам, превосходительство, молчать бы да молчать сегодня. Это ведь по вашей милости в Лиепае и Вентспилсе находятся сейчас советские гарнизоны.
— То есть как это по моей? — вскакивая со стула, закричал заместитель. — Я не позволю позорить мое имя, я самого черта не побоюсь! Для Латвии я не меньше вашего потрудился! Чем такие вещи выслушивать, я предпочту подать в отставку.
Роман "Сын рыбака" написан в 1932–1934 годах. В романе достоверно показана жизнь в рыбачьем селе: события, происходящие в нем, судьбы рыбаков в досоветской Латвии.
Одна из главных характерных черт мастерства Вилиса Лациса, проявившаяся в "Бескрылых птицах", — умение через судьбы своих героев вскрыть существеннейшие социальные противоречия изображаемой эпохи, те противоречия, которые определяют направление развития общественной жизни. В трилогии это в первую очередь противоречия между трудом и капиталом.На переднем плане трилогии — образы молодых людей из рабочей среды. Это Волдис Витол, Карл Лиепзар и Лаума Гулбис, стоящие лицом к лицу с действительностью своего времени.
После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.
Семейная сага. События, о которых идет речь в книге, разворачиваются в начале прошлого века, когда в России революция уже произошла, а в буржуазной Латвии она только начиналась. Глава семейства — капитан парусника, на долгие месяцы оставляющий семью справляться с крестьянским хозяйством. Описываются судьбы каждого члена семьи, насколько они разные, хотя люди вышли из одного семейного гнезда. Действие разворачивается и в Латвии (в мирной жизни и на войне), и в дальних странах, куда отец, а за ним и сын попадают на торговых судах.Роман очень автобиографичен.
В романе «К новому берегу» показан путь латышского народа к социализму. В 1950-к годы Лацис написал эту книгу, в которой пытался объективно показать судьбу латышского крестьянства в сложных условиях советских социально-экономических экспериментов. Роман был встречен враждебно советскими ортодоксальными критиками, обвинившими Лациса в «сочувствии к кулачеству». Однако в 1952 году в «Правде» было опубликовано «Письмо группы советских читателей», инспирированное И. В. Сталиным и бравшее писателя под защиту, хотя сам вождь, по словам К.
Юноша-туземец Ако, плененный напавшими на остров захватчиками, волею обстоятельств оказывается на яхте путешествующих богатых бездельников. Все его помыслы сосредоточиваются на том, как помочь своему маленькому, но отважному народу освободиться от власти белых колонизаторов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
После восстановления Советской власти в Латвии Вилис Лацис создал роман-эпопею «Буря» — выдающееся произведение многонациональной советской литературы, в котором с эпическим размахом изображена жизнь латышского народа начиная с 1939 года, его борьба за Советскую власть.