Собрание сочинений. Т. 2. Старинные рассказы - [192]

* * *

Уже и в те времена требовалось, чтобы вождь был умнее рядовых дураков и опытен в технике морочить головы. Кузька живал в городах — видал чудеса. Он тяпает доски, ляпает ящики, что-то такое строит — никому не говорит. Три ящика пристроил в простенке между окнами, вроде шкапов, а заместо дверцы толстая бумага, в бумаге вырезки. У стены против ящиков поставил стол со всякими угощениями для высоких гостей, в ящиках зажег свечки и пока завесил вырезки темной занавеской. Легко рассказать, а работал Кузька надо всем этим чуть не целый месяц, пока не добился своего.

В свою келью Кузька никого не допускает. С человеком он не ведается. Его общество — Христосик, его матушка и святые ангелы. Христосикова матушка вышила Кузьке на досуге плат для ношения на груди. Частой гостьей у Кузьки и святая Пятница. А что все это не выдумка — скоро люди убедятся. И Кузька намекнул мордовским бабам, что назавтра к ночи ждет к себе гостей — светлых ангелов — на важное совещание, да только простым людям увидать этого невозможно.

К ночи пробрались бабы к Кузькиной избе, разговаривать не смеют, тихо шушукаются, стараются заглянуть в щели Кузькиных ставен. В избе тьма, а как будто слышны шаги. Одно бабе повезло — усмотрела полоску света, и сейчас облепили бабы оба окна, одна другую оттискивают, каждой хочется посмотреть в малую щелку. И та, которая была других половчее ахнула и покатилась. Ее сменила другая — и тоже от страха попятилась. Сидит Кузька за столом у самой стены, а рядом с ним шевелятся светлые видения, на людей непохожие, бестелесные, насквозь видно. Нет в избе ни лучины, ни плошки, и свет идет от самих святых гостей, которым Кузька пододвигает угощенья и с которыми запросто беседует. Лиц не видно, а лики блистают и прозрачные руки ерзают по стене.

Долго смотреть не пришлось — Кузька встал, весь осветится, а потом все исчезло, как ветерком задуло, и наступила в избе опять полная тьма и тишина. Бабы разбежались по деревне как полоумные, и на другой день вся деревня узнала про| чудеса в Кузькиной келье. Знали и раньше, что Кузька — человек святой жизни, но только теперь убедились, что он со святыми угодниками и светлыми ангелами самый близкий приятель, а то и главный их начальник.

И правда — ангелы служили Кузьке. Их помощью он не только разыскивал всякое воровство, приказывал идти дождю или светить солнцу, а и лечил все болезни, без всяких трав и нашептываний — одним прикосновением. Если же случалось, что тяжко больной помирал, то только потому, что его скорая смерть была записана у Христосика в главной большой книге, читать которую мог Кузька без особого труда. И была такова вера в сверхъестественную врачующую силу Кузьки, что и подлинно люди вылечивались от одного его слова, а кликуши переставали кликать.

Слава Кузьки покатилась из деревни в волость, из волости в уезд, из уезда по всей губернии, и не только среди мордвы, а и между русскими. Кузька лечил, Кузька давал советы, Кузька прорицал будущее. Из знахаря стал пророком, из пророка — богом.

Кузька-бог не был корыстным, и только для угощения своих святых гостей принимал подаяние сычевым пивом, медовым квасом, зеленым вином и разной мордовской стряпней, да не отказывался и от денег — для раздачи нищим и на содержание образовавшейся вокруг него святой братии из вернейших последователей его новой религии. Эту религию он скатал из кусков веры мордовской, веры православной и разных раскольничьих уклонов. Новой верой воспрещалось пьянство, воровство, распутство и предписывалось девицам соблюдать свое девство и состоять при Кузьке послушницами. К себе Кузька-бог приблизил солдатку Степаниду, старую женщину, объявленную им святой Пятницей, и апостола Григория, здоровенного мордвина, которому были поручены дела карательные. Как истинный вождь, Кузька понимал важность террора для воздействия на тех, кто сказкам не верит. Почтенных стариков он привлекал угощением, бедноту — милостыней, баб и девок — лаской, всех — обещанием царствия небесного под его, Кузьки, главным управлением. Девиц поручал предварительному осмотру бабкой Степанидой и соблюдавших чистоту постригал и оставлял при своем новом ските на лесной поляне, где происходили и богослужения.

Кузька-бог был здоров, дороден, крепко скроен и сшит и не чужд человеческих страстей. Запретив женщинам распутство, он облегчал им воздержание, разрешив и даже предписав пользоваться его, Кузькиной, благодатью. Из непорочных девственниц к Кузьке на каждую ночь назначалась дежурная. Но тяжко карался плотский грех с чужими, и было объявлено, что преступных послушниц, по приказу Христосика, будут зарывать живыми в могилу вместе с их сообщниками.

Новая религия была облечена тайной, и, хотя у Кузьки было множество последователей, — никто не выдавал ни места его пребывания, ни времени свершавшихся на лесной поляне богослужений.

На священной поляне собирался народ из окружных деревень. Кузька-бог выходил в особом облачении и говорил свои проповеди и лечил больных. Для острастки болтунам он показал, как будет поступлено с неверными. К двум наклоненным крепким молодым дубкам был заранее привязан теленок, и по знаку Кузьки апостол Григорий перерезал веревки, связывавшие верхушки дубов. Теленка взметнуло и разорвало надвое; одна часть шлепнулась в толпу на поляне, другая кровавой тушей обмоталась об верхушку дерева.