Собрание сочинений. т.2. Повести и рассказы - [197]

Вытирая ветошкой масло с пальцев и еще выше приподняв брови, Митчелл спокойно спросил:

— Как прикажете обращаться к вам, сэр?

Блиц фыркнул, зажимая рот. Мочалов растерялся.

— Если вам не удобно называть меня кэмрадом, как принято у нас, можете звать просто пилотом.

— Гуд, пайлот, — коротко ответил Митчелл и снова полез в кабину.

— Верняк, за сумасшедших считает, — флегматически заметил Блиц.

— Ничего, привыкнет… Хотел бы я залезть ему в нутро, — смеясь, сказал Мочалов, — наверно, сплошное удивление. Пусть поудивляется на первых порах — ему полезно. А вообще мы взяли, кажется, неплохих парней. Во-первых, дело знают, во-вторых, тоже молоды, вроде нас. Легче понять друг друга и договориться. Еще не зачерствели. А Митчелл совсем толковый малый. Сегодня утром спрашивает, включили ли мы в снабжение электростельки. А я и не знаю, с чем их едят. Оказалось, у них все летчики в зимнее время пользуют эту штучку. Кладется в сапоги и прямо включается в сеть. Обязательно дома нужно завести. Все ведь в ногах. Как ноги начнут стыть, сразу самочувствие теряешь.

— Это я заметил, — сказал Блиц, — у них… много внимания… к мелочам.

Он откинул обшлаг и посмотрел на часы.

— Ого! Тринадцать двадцать. Скоро штурмана приедут, и… фаруэл, Сан-Франциско.

— Достали ли карты? — взволновался, вспомнив, Мочалов. — Наши все-таки неточны. Эх, была бы Аляска наша, летали бы как дома.

— Достанут, — успокоил Блиц, — обещали ведь… Слушай… у меня что-то под ложечкой… посасывает. Не сходить ли в кафе, пока они приедут.

— Можно, — согласился Мочалов, — зови Маркова.

— Марков… Марков, — закричал Блиц, приставив рупором ладони, — вылезай, пойдем заправимся на дорогу!

Мочалов пересек набережную, направляясь к постройкам. Он нарочно не стал ждать Маркова. С той ночи на пароходе, помня просьбу Маркова оставить его наедине с самим собой, Мочалов уклонялся от непосредственных разговоров с ним, ограничиваясь общими деловыми беседами. В конце концов, если человек нервничает и психует, пожалуй, лучше не нажимать на него. Возможно, в одиночку ему легче перебороть себя и справиться с непонятной депрессией. У всякого свой норов. Один выздоравливает в коллективе, другой в одиночестве. Наблюдая за Марковым со стороны, стараясь не навязываться, Мочалов с радостью замечал, что за трое суток в Сан-Франциско Марков значительно успокоился и выровнялся. Лихорадочная желчность исчезла, он распрямился, окреп и стал похож на прежнего Маркова, отличного, опытного летчика, прекрасного товарища. Было бы очень неприятно потерять его. Маркова любили и уважали в школе за доблестное боевое прошлое, за знания и опыт, за блестящие летные качества. Мочалов, со своими пятьюстами налетанными часами, был недорослем рядом с Марковым, давно потерявшим счет этим часам. И поэтому признаки выздоровления Маркова радовали Мочалова, как радовало бы собственное выздоровление.

Он оглянулся. Позади его догоняли Блиц с Марковым, спокойно разговаривая.

«Ну и чудесно, — подумалось Мочалову, — может быть, все уладится. Снимать Маркова с полета было бы так же тяжело, как выгнать из дома старшего брата».

Девиль, свезший Маркова на стенку, пригреб на своем тузике к самолету Мочалова.

— Э, Митчелл! Алло! — позвал он, просовывая голову в дверь кабины.

Пит оглянулся:

— В чем дело?

— У вас все готово?

— Все.

— Тогда давайте закусим. Хозяева тоже ушли позавтракать. Нам с вами уже не удастся плотно перехватить. У вас есть закуска?

— Да! Сандвичи и всякая мелочь.

— И у меня. Кроме того, у меня кофе в термосе, так что у нас будет королевское меню. Вылезайте и тащите ваш продуктовый магазин.

Пит вылез и уселся на дороге люка. Девиль разлил кофе в алюминиевые кружки. Пит взял кружку, но не дотрагивался до нее губами. Он сидел, поджав ноги, и сосредоточенно смотрел на носки своих ботинок.

— Что вы так разглядываете свои сапоги, Митчелл? — спросил Девиль. — Не думаете ли вы, что они из золота?

— Нет, — Пит оторвался от задумчивого созерцания, — я думаю об одной вещи, которую никак не могу понять.

— А именно?

— Минут пятнадцать назад, когда я работал с мотором, мне послышались на набережной крики и какой-то шум. Я выглянул наружу и увидел, что командор Мошалоу насел на другого пилота и тузит кулаками.

— О-ээ! — произнес Девиль, переставая жевать сандвич. — Они подрались?

— Они валялись по земле, один на другом, и на моих глазах командор Мошалоу прижал этого маленького, с зелеными глазами, и притиснул его к земле. Естественно, я подумал, что они поссорились, и предложил командору позвать полисмена. Вообразите, он ответил, что это не драка, а шутка и еще что-то по-русски, чего я не понял. Я подумал — он врет от стыда, что я застал их драку. Но действительно они забавлялись, потому что через минуту разговаривали, как друзья.

— Что же, у них не все болты тут завинчены? — Девиль дотронулся до головы.

— Вот и я тоже подумал сначала. Это очень странно, что два взрослых пилота, перед вылетом в такую экспедицию, валяются по земле, как бешеные телята.

— Да, — ответил Девиль, — а впрочем… какое нам до этого дело? Пусть они ходят по земле хоть вверх ногами. Мне на это плевать. Я не имею никаких возражений, поскольку я получил все, обусловленное контрактом. А почему вас это волнует? Или вам недоплатили?