Собрание сочинений - [14]

   485          Мнѣ Царь представился въ величiи такомъ,

             Бiющiй медленно во звучный накръ жезломъ;

             Онъ множитъ въ ратникахъ отважность и вниманье,

             Которы громъ несутъ Казанцовъ на попранье.

             За нимъ избранные полки съ мечами шли:

   490          Возстала пыль, но свѣтъ отъ нихъ сiялъ въ пыли.

             Украшенъ сѣдиной, въ служенiи священномъ,

             Мнѣ зрится Данiилъ на мѣстѣ возвышенномъ;

             Грядуще воинство изъ градскихъ вратъ чредой,

             При пѣнiи кропитъ священною водой.

   495          Мой слухъ стенанiя съ военнымъ шумомъ внемлетъ;

             Братъ брата, сынъ отца прощаяся объемлетъ.

             Тамъ ратникъ зрится мнѣ покрытый сѣдиной,

             Трудами изнуренъ, болѣзнями, войной,

             Съ сердечной ревностью на воинство взираетъ,

   500          И руки томныя на небо простираетъ;

             Открылася его израненная грудь,

             О Боже! онъ вскричалъ, благослови ихъ путь!

             Съ высокой храмины взирающiй со стономъ;

             Но въ духѣ подкрѣпленъ святымъ своимъ закономъ,

   505          Родитель сына зря подъ шлемомъ, вопiетъ:

             Я можетъ быть съ тобой въ послѣднiй вижу свѣтъ!

             Но естьли жизнь свою ты въ полѣ и оставишь,

             Коль многихъ ты сыновъ отъ пагубы избавишь!

             Небесный обрѣти, или земный вѣнецъ;

   510          А естьли я умру, то Царь тебѣ отецъ.

             Тамъ смотрятъ матери на чадъ во умиленьѣ —

             Но все умолкло вдругъ, зрю новое явленье!

             Простерши взоръ къ Царю чертоговъ съ высоты,

             Царица нѣжная въ слезахъ мнѣ зришься ты!

   515          Какъ будто бы къ себѣ Царя обратно проситъ,

             Младенца своего на раменахъ возноситъ;

             Растрепанны власы, взоръ томный, блѣдный видъ,

             Поколебалъ Царя!… Но стонъ въ груди былъ скрытъ,

             Слезъ капли отеревъ, взглянулъ на мечь, на войски,

   520          И чувства на лицѣ изобразилъ геройски;

             Еще мнѣ видится съ небесъ простерта длань,

             Вѣнчающа полки, грядущiе на брань.

                       Но пусть къ Ордамъ несетъ Россiйскiй Марсъ перуны,

             Хощу перемѣнить на звучной лирѣ струны;

   525          Доколь кровавыхъ мы не зримъ еще полей,

             Воззримъ, что дѣлаютъ Сумбека и Алей.

             О Музы! лиру мнѣ гремящу перестройте,

             И нѣжности любви при звукахъ бранныхъ пойте;

             Дабы за вами въ слѣдъ мой духъ быстрѣй парилъ,

   530          Внушите пламень вашъ, прибавьте мыслямъ крилъ;

             Еще отдалены побѣдоносны брани,

             Вѣщайте трепетъ, лесть и хитрости Казани.

ПѢСНЬ ТРЕТIЯ

                       Уже блюстители Казанскiя измѣны,

             Восходятъ высоко Свiяжски горды стены;

             Сумбекѣ городъ сей былъ тучей громовой,

             Висящей надъ ея престоломъ и главой,

   5          И Волга зря его, свои помчала волны,

             Россiйской славою, Татарскимъ страхомъ полны,

             Въ Казанѣ смутная опасность возрасла,

             Ужасну вѣсть Ордамъ о градѣ принесла;

             Надежда отъ сердецъ кичливыхъ удалилась,

   10          И матерь безпокойствъ, въ нихъ робость поселилась:

             У дня отъемлетъ свѣтъ, спокойство у ночей,

             Имъ страшно солнечныхъ сiянiе лучей;

             При ясномъ небѣ имъ надъ градомъ слышны громы;

             Въ дыму и въ пламени имъ кажутся ихъ домы:

   15          Обвитый въ черную одежду общiй страхъ,

             Казанцамъ видится на стогнахъ и стѣнахъ;

             Кровавый мечь въ рукѣ онъ зрится имъ носящимъ,

             Луну дрожащу ссѣчь съ ихъ капищей хотящимъ;

             Имъ часто слышится въ полночный тихiй часъ,

   20          Поющихъ Христiянъ благочестивый гласъ;

             Священный зрится крестъ, рушитель ихъ покою,

             Начертанъ въ воздухе невидимой рукою.

             Народамъ такъ грозитъ вселенныя Творецъ,

             Когда державѣ ихъ готовитъ Онъ конецъ.

   25                    Какъ будто жители Енопскiя Додоны,

             Отъ коихъ древнiя родились Мирмидоны,

             Разсѣянна Орда, послышавъ грозну брань,

             Изъ дальныхъ самыхъ мѣстъ подвиглася въ Казань.

             Уже обильные луга опустошили,

   30          Которыхъ Россiянъ ихъ праотцы лишили,

             Подъ сѣнь Казанскую народы притекли,

             Которы святости кумировъ предпочли;

             Отъ бурныя Суры, отъ Камы быстротечной,

             Семейства движутся Орды безчеловѣчной.

   35          Поля оставили и Волжскiй токъ рѣки,

             Языческихъ боговъ носящи Остяки,

             Ихъ нѣкiй страхъ съ луговъ подъ градски стѣны гонитъ;

             Увидя ихъ Казань, главу на перси клонитъ!

             Бойницы множитъ вкругъ, огромность стѣнъ крѣпитъ;

   40          Но ими окруженъ, народъ не сладко спитъ:

             Онъ слышитъ стукъ мечей и трубны въ полѣ звуки,

             Возноситъ къ небесамъ трепещущiя руки;

             Но Богъ, развратныя сердца познавый въ нихъ,

             Ликъ свѣтлый отвратилъ, отринувъ прозьбы ихъ;