Соборный двор - [21]
В общем, владыку отправили на покой. Прислали нового. Молодого. Никона. И началось… Чистка. Одним словом – перестройка.
Времена новые. Монетаристские. Никон после десятилетки бухгалтерские курсы кончал. В монетаризме смыслит. Требует налоги с приходов увеличить, цены на крещения-отпевания поднять и на бедность прихожан не ссылаться. Нет бедных приходов, повторяет, есть ленивые попы. А особенно ленивы – образованные, которые книжек поначитались. Бездельники, мать их…
От старого владыки библиотека осталась. Мережковский, Мейендорф, Ильин. Всю эту умность Никон приказал собрать в кучу и сжечь за гаражами. Да поосторожней. Неровен час гараж спалите. Вместе с фордом. Никон любит, чтоб на форде ехать. С музыкой. Любимый ансамбль – «На-На». И музыка у них приятная, и парнишки. Парнишки приятные. Чистенькие.
А ленивых образованных попов Никон отправил в заштат. Сразу десятерых. Нечего с ними валандаться.
Дела в епархии пошли на лад. Никон дал интервью главной областной газете, в которой объяснил, что епископ – это наместник Бога на земле и предложил губернатору поделиться властью. Ему – светскую, а епископу – духовную. Губернатор – Эдуард Шварц – согласился и даже приехал к Никону на ужин. Особенно губернатору запомнился последний тост. Пьяненький епископ, по пушкински откинув руку с хрустальной рюмкой, грозно посмотрел на икону Спасителя и врезал: «Ты, кто Ты такой? А? Молчишь? А я – е-пис-кап!».
Эту икону Спасителя привезли как раз из Первомайского. XVII век. Духовная ценность – колоссальная. Что ей в деревне болтаться. И этот физик тощий, отец Александр – хорош. Спорить начал. Мол, бабки от большевиков эту икону прятали, сохранили. Вот и молодцы, что сохранили, для церкви сохранили. Не для себя. Владыке лучше знать, в каком дому ей висеть. А к Александру мы завтра с комиссией поедем. По снежку.
…Светало. Прихожане нестройно пели «Верую» и с надеждой на солнце поглядывали в окна. Солнца не было. «Во святую, соборную и апостольскую Церковь…» Слова молитвы замерзали вместе с паром и градинками постукивали по деревянному полу. Единственная исправная печь в алтаре дымно пыхтела, как астматик. Владыка ежился, хмурился. Члены комиссии вслед за ним тоже хмурились. Тучи сгущались над головой отца Александра. Некстати вспомнил, как в университете на защите диплома уронил на пол очки. Стекла – в разные стороны. Он пытался сгрести их руками в кучку. Профессор Шкадов засмеялся: «Что, Саша, слабо без глаз защищаться?». Вдруг послышалось жужжание. Откуда-то из-за печи медленно поднялась проснувшаяся муха. За ней вторая. Они сонно парили над Никоном, словно два крошечных вертолетика. Иподьякон улыбнулся и громко, в расчете на владыкины уши, шепнул: «Грязновато тут у вас, отец Александр».
К концу службы похолодало. Один из жужжащих вертолетиков упал. Прямо на престол. Возле чаши. Подергался немного, потрепыхался и затих. Кощунство налицо. Епископ осклабился. Он любил шутить: «А что, отец Александр, скажи-ка ты мне, кто сейчас посреди нас? Христос или муха?».
Отец Александр стоял на амвоне с чашей в руках. Последний раз.
«Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз. Еще верую, яко Сие есть Самое Пречистое Тело Твое и Сия есть Самая Честная Кровь Твоя. Молюся убо Тебе: помилуй мя и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися Пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов и в жизнь вечную. Аминь.»
На следующий день отец Александр был запрещен в священнослужении. Бездетная матушка Люба плакала. Саша прижал ее к себе и спросил: хочешь, почитаю тебе вслух?
Про Ахиллу?
И про Ахиллу, и про Савелия и про всю нашу православную плодомасовскую жизнь.
Архимандрит Зинон: «Я более не хочу жить враждой»
Опубликовано: Кестонская служба новостей, 16 июля 1999 г.
В ноябре 1996 года, архиепископ Псковский и Великолуцкий Евсевий (Савин) запретил в богослужении известного иконописца, лауреата Государственной премии России (1995) архимандрита Зинона (Теодора) на том основании, что он причащался с католиками на мессе, которую отслужил в Пскове в Мирожском монастыре итальянский католический священник, директор Центра «Христианская Россия» Романо Скальфи.
Это событие вызвало в католической и православной прессе бурную реакцию. Популярный в церковных кругах православный публицист протоиерей Валентин Асмус на страницах московской газеты «Радонеж» поддержал решение архиепископа Евсевия. Православный богослов Оливье Клеман выступил в защиту иконописца в парижской газете «Монд». Священник Романо Скальфи обратился с письмом к патриарху Алексию, в котором указывал, что, совершая мессу в православном монастыре, не подразумевал «нарушать канонические правила», а желал «преодолеть те болезненные разделения, которые еще существуют между двумя нашими Церквами». Сам архимандрит Зинон указывал на прецеденты экуменической евхаристии, совершавшейся с благословения Московской Патриархии. В частности, в интервью редактору журнала «Континент» И. Виноградову (Континент, № 97) о. Зинон сказал: «В Троице-Сергиевой Лавре, еще когда я сам там жил при патриархе Пимене, была специально отведена Смоленская церковь для католических богослужений… бенедектинский монах в Псково-Печерском монастыре в 1979 году в субботу первой седмицы Великого поста лично у меня на глазах причащался из одной чаши вместе с о. Иоанном Крестьянкиным, с наместником и со всеми почтенными старцами, и никакого скандала никогда из‑за этого не бывало».
Книга «Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы» посвящена трудному процессу преодоления социального кризиса. Картина культурного и политического ландшафта страны дана как взгляд из маленького русского города Тарусы, в котором живет автор, и где сплелись воедино судьбы военных, ученых, писателей, диссидентов. Идейно-смысловая ось книги – исследование такого уникального явления русской культуры как Бронзовый век, феномен которого выходит далеко за рамки литературы, наполняясь историческим и социальным содержанием.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный сюжет нашего времени диктуется ходом мирового кризиса. «Национальная история как общественный договор» – собрание небольших глав, подчиненных основной проблеме нашего времени. «Конец истории» не состоялся, история возвращается. Однополярный мир, мир глобальной экономики, ссудного процента и культурной гегемонии распадается на части. Либеральное общество на пороге утраты идеологии. Смысл понятий «демократия», «право», «мораль», «европейские ценности» вскоре каждый будет определять сам. Какой консенсус объединит мир в новую эпоху? Какую роль в этом консенсусе сыграют христианские ценности и социальная справедливость? В книге рассмотрены политические и идеологические «развилки», которые определят будущее России и мирового сообщества.
Борьба за историю, переписывание истории, «нормализация» истории – тренд последних лет, активно меняющий состояние общественно-политического пространства. Одна из важных болевых точек, которых приходится сегодня касаться в рамках новых оценок исторических концепций и актуальной политики – это тема фашизма и неофашизма. Ещё недавно феномен фашизма считался предметом только лишь исторических штудий. Но мировые события десятых годов XXI века дают понять, что предмет разговора отнюдь не превратился в исторический реликт.
Книга Александра Щипкова «До и после политики» написана на стыке жанров. Политические эссе перемежаются в ней с короткими случаями из жизни, которые тяготеют то к рассказу, то к стихотворению в прозе, то к религиозной притче. Читатель вместе с автором проедет в поезде «Мариуполь – Ленинград», встретит Яблочный Спас в Тарусе, заглянет в бездны современного нацизма, обратится к наследию поэтов русского Бронзового века – Николая Заболоцкого и Олега Охапкина. Шахматная, а в чем-то и мозаичная композиция книги отражает стремление автора и его единомышленников оставаться людьми в зверином мире политики.
Книга известного русского политического философа Александра Щипкова "Социал-традиция" — это яркий, целостный, глубокий и понятный рядовому читателю анализ жизни современного общества. Автор пишет о начавшемся в мире "повороте к традиции", о переоценке роли традиции в жизни современного человека. В основе авторского взгляда лежит системный традиционализм, в рамках которого традиция предстает не набором неких общественных институтов или идеалов прошлого, а механизмом социокультурной трансляции и преемственности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Современное человеческое общество полно несправедливости и страдания! Коррупция, бедность и агрессия – повсюду. Нам внушили, что ничего изменить невозможно, нужно сдаться и как-то выживать в рамках существующей системы. Тем не менее, справедливое общество без коррупции, террора, бедности и страдания возможно! Автор книги предлагает семь шагов, необходимых, по его мнению, для перехода к справедливому и комфортному общественному устройству. В основе этих методик лежит альтернативная финансовая система, способная удовлетворять практически все потребности государства, при полной отмене налогообложения населения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.