Собор у моря - [10]

Он не услышал, как к дому подъехали непрошеные гости.

Трое всадников на крупных боевых лошадях галопом ворвались во двор: управляющий и двое вооруженных людей. Бернат обратил внимание, что лошади не были в полном боевом снаряжении, как при обычном сопровождении сеньора. Возможно, их не сочли нужным снарядить для того, чтобы запугать простого крестьянина. Управляющий остановился немного поодаль, а двое других, когда лошади перешли на шаг, пришпоривали их вплоть до того места, где стоял Бернат. Лошади, приученные к боям, не остановились и набросились на него. Бернат пытался отступить, но спотыкался на каждом шагу и в конце концов упал на землю, под копыта возбужденных животных.

Лишь тогда всадники остановили их.

— Твой сеньор Льоренс де Бельера, — крикнул управляющий, — требует, чтобы твоя жена пришла на службу кормить грудью дона Жауме, сына сеньоры Катерины!

Бернат хотел было подняться, но в это время один из всадников вновь хлестнул лошадь. Управляющий двинулся к тому месту, где стояла Франсеска.

— Возьми своего ребенка и иди с нами! — приказал он ей.

Франсеска взяла Арнау из люльки и пошла, опустив голову, за лошадью управляющего. Бернат закричал и попытался подняться на ноги, но едва ему это удалось, как один из всадников направил на него лошадь и снова свалил на землю. Когда Бернат опять попытался встать, все закончилось тем же: оба всадника, громко смеясь, играли с крестьянином, преследуя его и сбивая с ног.

В конце концов истерзанный Бернат, весь в синяках, остался лежать на земле, в ногах у лошадей, не перестававших покусывать уздечки. Как только управляющий скрылся вдалеке, солдаты развернули лошадей и ускакали прочь.

Когда в доме воцарилась тишина, Бернат посмотрел на облако пыли, тянувшееся за всадниками, а потом перевел взгляд на волов, поедавших колосья, которые они только что топтали.

С того дня Бернат лишь по привычке заботился о животных, работал в поле, но все его мысли были заняты сыном. Ночью он бродил по дому, вспоминая детский голосок, который свидетельствовал о новой жизни и будущем, скрип люльки, когда Арнау ворочался, и громкий плач ребенка, требующего, чтобы его покормили. Вдыхая воздух, наполнявший стены дома, Бернат пытался обнаружить в каком-нибудь уголке невинный запах его сына.

Что с ним? Где он теперь спит?

Его люлька, которую Бернат сделал своими руками, стояла пустая.

Когда несчастному отцу удавалось заснуть, он просыпался от тишины. Тогда Бернат вжимался в тюфяк и проводил время, слушая звуки, доносившиеся с нижнего этажа — там жили животные, которые составляли теперь ему компанию в жизни…

Бернат регулярно ходил в замок Льоренса де Бельеры выпекать хлеб, который раньше носила ему Франсеска.

Заточенная в замке, она была отдана на потребу доньи Катерины и капризного аппетита ее сына.

Замок, как Бернату рассказывал отец, когда они оба должны были ходить туда, вначале был всего лишь сторожевой башней, воздвигнутой на вершине небольшого холма. Предки Льоренса де Бельеры воспользовались отсутствием власти после смерти Рамона Борреля и укрепили будущий замок, чтобы затем заставить крестьян трудиться на их все разрастающихся территориях. Вокруг башни сеньора беспорядочно и бестолково возвели пекарню, кузницу, несколько новых больших конюшен, амбары, кухни и другие подсобные помещения.

Замок Льоренса де Бельеры находился на расстоянии свыше одной лиги от дома Эстаньолов. Первые несколько недель Бернат не мог ничего узнать о своем сыне. Кого бы он ни спрашивал, ответ был один и тот же: его жена с ребенком находятся в личных покоях доньи Катерины. Одни цинично смеялись, отвечая ему, а другие опускали взгляд, как будто не хотели смотреть в глаза отцу ребенка. Бернат терпел эти унижения целый месяц, пока однажды, когда он выходил из пекарни с двумя буханками из бобовой муки, не столкнулся с чумазым подмастерьем кузнеца, у которого при случае спрашивал о малыше.

— Ты что-нибудь знаешь о моем Арнау? — осведомился он.

Рядом никого не было. Мальчишка хотел было увильнуть в сторону, притворяясь, что не услышал вопроса, но Бернат схватил его за руку:

— Я спросил, знаешь ли ты что-нибудь о моем Арнау?

— Твоя жена и твой сын… — начал тот, опустив глаза.

— Я знаю, где они, — перебил его Бернат. — Я тебя спрашиваю, с моим Арнау все в порядке?

Паренек уставился в землю, рисуя ногой на песке. Бернат его не отпускал.

— С ним все в порядке?

Почувствовав, что Бернат на грани срыва, подмастерье испугался.

— Нет! — крикнул мальчик и повторил: — Нет…

Бернат чуть отступил, в глазах несчастного отца читался немой вопрос. Не выдержав затянувшейся паузы, Бернат снова спросил:

— Что с ребенком?

— Не могу… Нам приказано не говорить тебе… — Голос мальчика надломился.

Бернат снова сжал его руку и заговорил громче, не задумываясь о том, что может привлечь внимание охраны:

— Что с моим сыном? Что с ним? Отвечай!

— Не могу, нам нельзя…

— Может, ты изменишь свое решение? — Бернат протянул подростку краюху хлеба.

Глаза подмастерья расширились. Не отвечая, он схватил хлеб из рук Берната и откусил такой большой кусок, словно не ел несколько дней. Бернат отвел его в сторонку, подальше от любопытных взглядов.