Собор - [47]

— К нам они не придут, — помолчав, сказала миссис Морган.

— Что? Почему это к нам не придут? — повернулся к жене Морган. — Что за глупости ты мелешь? Почему не придут? С чего ты взяла?

— Просто я знаю. Не придут, — сказала миссис Морган.

— А я говорю, что придут! — сказал Морган. — Миссис Майерс, придут христославы сюда или не придут? Как по-вашему? Вернутся они, чтобы благословить этот дом? Оставляем это на ваше усмотрение.

Пола прижалась лбом к стеклу. Но христославы были уже далеко, в конце улицы. Она промолчала.

— Ну, теперь, когда все волнения уже позади… — сказал Морган и прошел к своему креслу. Сел, нахмурил брови и принялся набивать трубку.

Майерс и Пола вернулись на свои места на кушетке. Последней от окна отошла миссис Морган. Села в кресло. Улыбалась, глядя в чашку. Потом поставила чашку и разрыдалась.

Морган протянул жене свой носовой платок. Не глядя: он смотрел на Майерса. Забарабанил пальцами по ручке кресла. Майерс вдруг почувствовал, что ему некуда девать ноги. Пола искала в сумочке сигарету. Морган сказал:

— Видите, что вы наделали. — И все смотрел в какую-то точку на ковре, рядом с ботинками Майерса. Майерс собрался с силами и встал.

— Эдгар, принеси им еще выпить, — сказала миссис Морган, промокая глаза платком. Вытерла платком нос. — Я хочу, чтобы Майерсы послушали про миссис Этенборо. Мистер Майерс — писатель. Я думаю, он правильно оценит то, что произошло. Подождем, пока ты вернешься из кухни, и тогда уж расскажем.

Морган собрал чашки. Отнес их в кухню. Майерсу слышно было, как звякает посуда, грохают дверцы буфета. Миссис Морган взглянула на Майерса и слегка улыбнулась.

— Нам надо идти, — сказал Майерс. — Надо идти. Пола, где твое пальто?

— Нет, нет, мистер Майерс. Мы просто настаиваем, чтобы вы остались, — сказала миссис Морган. — Вам обязательно нужно послушать про миссис Этенборо. Бедняжка миссис Этенборо. И вам обязательно понравится этот рассказ. Вы сможете оценить его по достоинству. И вы, миссис Майерс, тоже. Вам представляется возможность увидеть, как ум писателя, ум вашего мужа обрабатывает сырой материал.

Из кухни вернулся Морган, вручил им чашки с грогом и поскорее сел в кресло.

— Расскажи им про миссис Этенборо, милый, — сказала миссис Морган.

— Этот ваш пес чуть мне ногу не оторвал, — вдруг сказал Майерс и сам удивился. Поставил чашку на подставку.

— Да бросьте, ничего такого и в помине не было, — сказал Морган. — Я все видел.

— Ох уж эти писатели! — сказала Поле миссис Морган. — Обожают все преувеличивать.

— Сила пера и всякое такое, — сказал Морган.

— Вот-вот, — сказала миссис Морган. — Перекуем перо на орало, мистер Майерс!

— Пусть миссис Морган расскажет нам про миссис Этенборо, — сказал Морган, не обращая внимания на Майерса, который в этот момент снова встал. — Миссис Морган связывает с этой историей, можно сказать, интимнейшие воспоминания. Я уже рассказал вам про человека, который за прогулочки в тишке заработал по башке. — Тут Морган хихикнул. — А эту историю пусть миссис Морган расскажет.

— Лучше ты расскажи, милый, — сказала миссис Морган. — А вы, мистер Майерс, вы слушайте внимательно.

— Нам надо идти, — сказал Майерс. — Пола, пойдем.

— Поговорим о честности, — сказала миссис Морган.

— Поговорим, — сказал Майерс. Потом повернулся к Поле: — Ты идешь?

— Я желаю, чтобы вы послушали этот рассказ. — Морган повысил голос. — Вы нанесете оскорбление миссис Морган, вы оскорбите нас обоих, если откажетесь выслушать этот рассказ. — Морган сжал трубку в кулаке так, что побелели костяшки пальцев.

— Майерс, ну пожалуйста, — дрожащим голосом сказала Пола. — Я очень хочу послушать. А потом пойдем. А, Майерс? Пожалуйста, мой хороший, посидим еще минутку.

Майерс поглядел на нее. Она сделала движение пальцами, словно подавая ему какой-то знак. Он поколебался, потом сел рядом с ней на кушетку.

Миссис Морган начала:

— Однажды в Мюнхене мы с Эдгаром пошли в Дортмундский музей. В ту осень в Мюнхене была выставка школы «Баухауз»[13], и вот Эдгар сказал: наплюем на все, устроим себе выходной день. Он как раз работал над своим исследованием, вы, может, помните, так вот он и говорит, наплюем на все и устроим себе выходной день. Сели на трамвай и поехали через весь Мюнхен к музею. Мы пробыли там несколько часов, и на выставке побывали, и в других залах. В других-то залах мы и раньше бывали, но нам хотелось еще разок постоять у картин наших давних любимцев, старых мастеров. Собрались уходить, я зашла в дамскую комнату. И забыла там свою сумочку. В сумочке были квитанция на денежный перевод — Эдгар каждый месяц получал от фирмы перевод, и последний как раз пришел накануне — и сто двадцать долларов. Я собиралась в банк положить. И все мои документы, удостоверение личности и всякое такое. Я и думать про нее забыла, пока мы домой не пришли. Эдгар сейчас же позвонил в дирекцию музея. Но он еще и трубку не успел положить, смотрю в окно — подъехало такси. Выходит седовласая женщина, прекрасно одетая. Полная. И с двумя сумочками в руках. Зову Эдгара, а сама иду к двери. Женщина представляется — миссис Этенборо, отдает мне мою сумочку и объясняет, что она тоже была сегодня в музее и, зайдя в дамскую комнату, заметила в мусорном ящике сумочку. Она, разумеется, открыла сумочку, чтобы выяснить, кто владелец. Там она обнаружила документы, а в них наш адрес. Миссис Этенборо немедленно покинула музей, поймала такси и приехала вручить мне сумочку лично. Квитанция на перевод была цела, но деньги исчезли. Сто двадцать долларов. Тем не менее я была очень благодарна и рада, что все остальное оказалось нетронутым. Было почти четыре часа, и мы пригласили эту женщину выпить с нами чаю. Она приняла приглашение, села и через некоторое время рассказала нам о себе. Она родилась и выросла в Австралии, вышла замуж очень молодой, родила троих детей — все сыновья, потом овдовела. Сейчас живет в Австралии с двумя сыновьями, рассказывала она. Они разводят овец, и земли у них много — более двадцати тысяч акров пастбищ, овцам раздолье. И множество работников — пастухов, стригалей. И сезонников они нанимают когда надо. В Мюнхене она тогда была проездом — возвращалась в Австралию из Англии, где навещала своего младшего сына. Он барристер