Соблазнительница - [7]

Прошло восемь лет, и вчера кончилась эпоха бедности, став последним днем в целом отрезке его жизни. Но он ни когда не забудет того, что узнал от Чайлда; он не собирался пренебрегать правилами, которыми руководствовался последние восемь лет, а также покидать арену, на которой он обрел не только неожиданный опыт, но и утешение для себя.

Сделав этот вывод, он двинулся дальше, устремив взгляд в будущее. Он начал обдумывать, чего же он хочет добиться от следующей стадии своей жизни, — в частности то, что предложила ему Амелия.

Все эти годы он гордо отвергал брак как способ наполнения семейных сундуков. Мать поддержала его, и Чайлд согласился с тем, что этот вариант следует оставить на самый крайний случай. Теперь он очень радовался, что ему так и не пришлось воспользоваться чужими деньгами. Не потому, как предположила Амелия, что он искал невесту побогаче, но по глубоко личной причине.

Проще говоря, он просто не мог этого сделать. Не мог даже вообразить этого — жениться на леди по такой меркантильной причине. От одной мысли об этом его бросало в дрожь. В таком браке он не смог бы жить.

Исходя из этого кодекса, который не позволял ему жениться, пока он не будет в состоянии достойным образом содержать жену, он никогда всерьез не задумывался о женитьбе.

Тихий голос прошептал, что он думал об Амелии не как о жене, но как о женщине, рядом с которой, он надеялся, ему не придется стоять, когда она будет выходить замуж за кого-то другого.

Закинув руки за голову, он вытянулся во всю длину, нарочно изменил направление своих мыслей и ощутил, как напряжение в груди ослабло.

Благодаря непонятному капризу судьбы она не собирается выходить за кого-то другого — она собирается выйти за него!

Эта перспектива была ему весьма по душе. Ему и в голову не приходило, что вчерашняя победа дает ему возможность беспрепятственно вступить в брак, если и когда он того пожелает, пока она сама не предложила ему этого. Но теперь она… теперь она сделала ему предложение…

Он хотел жениться на ней. Инстинктивный порыв, который охватил его прошедшей ночью при ее словах — схватить ее и назвать своей, — ничуть не ослаб. Напротив, он стал даже более определенным, неясный импульс превратился в убеждение и твердое как гранит решение. Теперь он свободен от долгов, теперь он богат, и жениться на ней — во всяком случае, в том, что касается его потребностей, — для него не просто возможно, но в высшей степени желательно. Он не испытывал нежелание — скорее неожиданной силы нетерпение.

Мысли его мчались, он уже строил их будущее, и в центре этого будущего стояла Амелия, его жена, и он стал размышлять, как добраться до этой цели… Сплошные «как», «почему» и «для чего»…

Он привык просчитывать свои поступки, чтобы рассмотреть разные варианты развития событий, но здесь перед ним стоял лишь один конкретный вопрос. Если он скажет ей, что ему больше не нужно ее приданое, чем тогда он объяснит свое желание на ней жениться?

Он поморщился и решил попробовать зайти с другой стороны…

Исправить ошибку, освободить Амелию от их устного договора и постараться завоевать ее снова — никуда не годный план. Он знал, какой будет ее реакция: она оскорбится и скорее всего в последующие несколько лет станет его избегать — на это она вполне способна. Но на каком-то глубинном уровне подсознания он, не имея на это никакого права, думал о ней как о своей собственности, уже завоеванной. Мысль о том, чтобы освободить ее и дать ей уйти…

Нет. Этого он не сделает — просто не может.

Ему известно расположение фигур в этой игре на данный момент, и теперь только необходимо найти ход, ведущий к цели, к их свадьбе, и у него нет ни малейшего желания отступать хоть на шаг. В этом вопросе его инстинкты наотрез отказывались пойти на компромисс: она предложила — он согласился, стало быть, она уже принадлежит ему.

Может ли он сказать ей правду, но не отпустить ее? Признаться, что ему вовсе не нужно ее приданое, но все равно настоять на свадьбе?

Этого она не примет. Как бы он ни был настойчив, как бы упорно ни спорил, что бы ни говорил — она решит, что им движет только доброта, что он всего лишь хочет не причинить ей боль своим отказом…

Он снова скорчил гримасу и сложил руки под головой. Так оно и будет, и убедить ее не удастся — только не ее: она слишком хорошо его знает. Ему действительно придется постараться, чтобы не причинить ей боль. Такие женщины, как она, женщины, которые его привлекают, нуждаются в защите — это было одним из самых твердых его убеждений. Пусть они спорят, бранятся и не соглашаются — это не имеет значения, сопротивление не оттолкнет его.

Единственное, что может убедить ее, — это принять ее предложение и объяснить свое желание жениться на ней.

И опять его мысли застопорились. Он не может объяснить это желание самому себе, не понимает, откуда оно взялось; признаться в этом желании, понуждающем мужчину жениться, признаться той, на которую оное желание направлено, — эта мысль вызывала в нем точно такое же сопротивление, как и само намерение жениться.

Он прекрасно знал и ее, и женщин ее семьи. Признание было равносильно тому, чтобы передать бразды правления ей, а этого он совсем не хочет. Он хочет, чтобы она стала его женой, и так оно и будет, но он абсолютно не согласен с тем, что она может властвовать над ним сверх положенной ей меры.