Соблазнить герцогиню - [11]

Тут скрипнули дверные петли, и дверь распахнулась. Шарлотта вздрогнула от неожиданности, хотя вроде бы прекрасно знала, что вот-вот появится муж. Когда же он стал к ней приближаться, она невольно зажмурилась.

Через несколько секунд она вдруг почувствовала, как муж срывает с нее одеяло. Открыв глаза, Шарлотта резко приподнялась и села в постели, инстинктивно натягивая на ноги ночную рубашку. Филипп же, стоявший у кровати, смотрел на нее с некоторым удивлением. Потом усмехнулся и сказал:

— Доброе утро, герцогиня.

Шарлотта сделала глубокий вдох и выпалила:

— Ты не первый скверный мужчина!

Теперь муж смотрел на нее с искренним изумлением.

О Господи, что же она сказала? Ведь это совсем не те слова… Неужели забыла?..

— Ты, Филипп, не единственный мужчина… — Проклятие, опять не то! Но она же много раз повторяла эти слова…

Поднявшись с кровати, Шарлотта снова сделала вдох, потом, наконец-то вспомнив, отчетливо проговорила:

— Ты, Филипп, как и многие другие мужчины, начинаешь злиться, если я не приглашаю тебя к себе в постель. — Она ткнула его пальцем в грудь. — Да-да, ты такой же, как и многие другие.

Схватив ее за руку, Филипп внимательно посмотрел ей в глаза. Потом вдруг рассмеялся и сказал:

— Ты ведь эти свои слова заранее приготовила, только вот не сразу вспомнила, верно?

Шарлотта, смутившись, молчала. А он вдруг привлек ее к себе и поцеловал в лоб. Снова заглянув ей в глаза, проговорил:

— Неужели ты не понимаешь, дорогая, что я не нуждаюсь в твоем приглашении?

— Да, конечно… Потому что ты — мой муж, а я — твоя собственность, — пробормотала Шарлотта, помрачнев.

— Нет, ошибаешься. Не потому. — Он отошел на несколько шагов и окинул ее холодным взглядом. — Я не нуждаюсь в приглашении совсем по другой причине. Видишь ли, у меня нет желания согревать твою постель или же заставлять тебя согревать мою.

Шарлотта фыркнула и с вызовом вскинула подбородок; слова мужа уязвили ее, и дело было вовсе не в том, что она, как ему, возможно, казалось, хотела лечь с ним в постель. Нет-нет, она нисколько этого не хотела. Но все же ей нужно было, чтобы он возжелал ее — тогда она получила бы власть над ним и обрела бы наконец полную уверенность в себе, почувствовала бы, что никак от него не зависит.

— Но я вовсе не собираюсь ложиться с тобой, — сказала она с усмешкой. — У меня даже в мыслях этого не было.

— Вот и хорошо. — Он расплылся в улыбке. — Я рад, что мы понимаем друг друга. Конечно, когда-нибудь нам все-таки придется лечь в постель, чтобы произвести на свет наследника, но в ближайшее время в этом не будет необходимости.

Рождение ребенка… При мысли об этом Шарлотта невольно вздрогнула. Она не могла представить что-либо более ужасное. Ведь если у них появится ребенок… О, муж непременно воспользуется этим, чтобы навсегда привязать ее к себе.

— Филипп, я никогда не…

Он резко вскинул руку, призывая ее замолчать.

— Никогда не говори «никогда», моя милая. Мне будет очень неприятно доказывать тебе, что ты ошибаешься.

Шарлотта решительно покачала головой:

— Нет, я не ошибаюсь. Имей в виду: я никогда не позову тебя в свою постель. Ни за что на свете. Я скорее умру, чем соглашусь родить от тебя ребенка.

Филипп усмехнулся и прищелкнул языком.

— Довольно странно слышать такие слова от женщины, облаченной в одну лишь ночную рубашку. А теперь одевайся, дорогая. Мне кажется, тебе надо надеть на себя еще что-нибудь. — Он повернулся к ней спиной. — Ты уже превысила выделенные тебе десять минут, но если ты сейчас поторопишься, то я позволю тебе одеться без моей помощи.

Губы Шарлотты растянулись в улыбке. Было ясно: муж полагал, что она сейчас помчится к двери, чтобы позвать Анну — мол, иначе он сам начнет ее одевать. Да, он пригрозил ей таким образом… Но мысль о том, что самоуверенный и надменный герцог Радерфорд станет выполнять обязанности дамской горничной… «Что ж, эта идея довольно заманчива», — подумала Шарлотта.

Она потянулась и зевнула. Потом медленно подошла к ближайшему стулу и уселась.

Минуту спустя Филипп взглянул на нее и проворчал:

— Но ты не одеваешься…

Шарлотта откинулась на спинку стула и снова улыбнулась:

— Какой ты наблюдательный.

Герцог пристально посмотрел на жену. Потом, кивнув, произнес:

— Что ж, отлично.

И это его «отлично», сказанное сквозь зубы, показалось Шарлотте чудесной музыкой, сулившей немалое удовольствие.

Покинув комнату лишь на минуту, герцог вернулся с платьем в руках. Ярко-золотистое, оно словно вспыхнуло, когда на него упали лучи утреннего солнца, бившего в окно.

Взглянув на себя и на мужа как бы со стороны, Шарлотта мысленно улыбнулась; эта сцена — элегантно одетый мужчина с платьем в руках и женщина, сидящая на стуле в ночной рубашке, — казалась весьма забавной и вместе с тем необычайно эротичной.

Филипп остановился прямо перед ней, и она, подняв ногу, пошевелила пальчиками.

— Будь добр, сначала чулки.

Шарлотта чуть не рассмеялась, когда муж уставился на ее ногу — уставился с таким выражением на лице, словно никогда не видел ничего подобного. Но потом, когда он поднял на нее глаза и сверкнул белозубой улыбкой, Шарлотта отвернулась на мгновение; она прекрасно знала, что такая его улыбка могла совершенно ее обезоружить.