Соблазненная дьяволом - [7]

Синклер положил обе руки на ствол дерева у нее над головой и наклонился к ней так близко, что Эмма почувствовала тепло его мускулистого тела. Ее страх и головокружение усилились еще больше, когда она вдохнула его теплый мускусный запах.

Несмотря на резкие нотки, его голос звучал мягко, касаясь изящной мочки уха, словно бархат. То, что он говорил, предназначалось только для нее и для него:

— Если ты попытаешься бежать, мне придется коснуться тебя руками. Поэтому, если только ты не рассчитываешь, что это доставит тебе удовольствие, что вполне возможно, тебе стоит дважды подумать об этом: бежать или нет.

Потом защищающее тепло его тела исчезло, и Эмма опять почувствовала ледяное дыхание неуютной погоды. Она задрожала, но эта непроизвольная дрожь возникла скорее от мягкой угрозы Синклера, чем от холода. А он сам вернулся к своей несносной лошади, как будто у него не было других забот в этом мире.

Эмма бросила взгляд в сторону других мужчин и поняла, что их короткий разговор привлек внимание остальных. Один малый с болезненным лицом и острой темной бородкой даже осмелился ткнуть локтем своего соседа и громко захихикать.

— Не будьте столь самоуверенны, сэр, — крикнула вдогонку Синклеру Эмма. Уязвленное самолюбие оттолкнуло страх. — Полагаю, ваш триумф будет кратковременным. Вероятно, пока мы здесь разговариваем, граф ставите известность власти и снаряжает собственных людей, чтобы спасти меня.

— Как только мы довольно высоко заберемся на эту гору, он никогда нас не найдет, и он об этом знает, — бросил через плечо Синклер. — Никто и никогда не найдет Синклеров, если они не хотят, чтобы их нашли. Даже Хепберны. Но ты не волнуйся, девочка, — добавил он мягким дразнящим тоном. — Если все пойдет так, как запланировано, ты вернешься в объятия своего обожаемого жениха раньше, чем остынет его постель. Или по крайней мере она не станет холоднее, чем есть.

Синклер начал чистить лошадь, а его люди разразились громким смехом, оценив слова своего предводителя. Эмма подавила в себе новый приступ дрожи, пробравшей ее до костей, когда поняла, что презрение этого человека относится не только к графу.

Кража невест — славная традиция Шотландского нагорья, но Джеймс Аластэр Синклер никогда не думал, что ему придется украсть чужую невесту. Ходили слухи, что его собственный прапрадед Мактавиш Синклер украл свою пятнадцатилетнюю невесту у ее разгневанного отца, а ему тогда было всего семнадцать. Она отказывалась разговаривать с ним, пока не родился их первый ребенок. Потом следующие сорок шесть лет их брака она непрерывно болтала, чтобы наверстать упущенное. Когда прапрадед умер во сне в возрасте шестидесяти трех лет, она безутешно рыдала и умерла через несколько дней. Говорят, от разрыва сердца.

Джейми должен быть счастлив, что его собственное сердце никогда не бывало в такой ужасной опасности.

Когда тучи рассеялись и на ночном небе стали появляться мигающие звезды, его команда быстро расправилась с глиняным кувшином шотландского виски, передавая его из рук в руки, и устроилась на ночлег. Джейми присел рядом с костром и зачерпнул в миску здоровую порцию дымящегося рагу с кроликом, бросив подозрительный взгляд на свою пленницу.

Эмма сидела на камне у самых деревьев, сторонясь соблазнительного тепла костра и компании Синклера. На ее бледном лице покоились тени от нависающих веток. Из волос выпала последняя шпилька, и они рассыпались вокруг лица беспорядочной копной медных завитков. Она сидела, обхватив себя тонкими руками, перепачканные в грязи клочья ее некогда элегантного платья плохо защищали от сильного горного ветра. Несмотря на эту жалкую позу, ее мягкий рот и маленький острый подбородок выражали непокорность. Она смотрела мимо Синклера в потрескивающее пламя костра, словно каким-то образом могла заставить его вместе с его людьми исчезнуть, просто игнорируя их существование.

Джейми нахмурился. Он ожидал, что молодая невеста графа будет слабой бесхарактерной английской мисс, не слишком сообразительной и легко запугиваемой. Исходя из того, что он знал о Хепберне, он посчитал, что старый негодяй сознательно выбрал девчушку, которая скорее всего умрет во время родов, после того как передаст извивающееся тельце ребенка взмокшей няньке.

Ее упорная демонстрация сильного духа, несмотря на оглушительный страх, и в церкви, и здесь на поляне, выбила Синклера из колеи и вызвала восхищение, которое он вряд ли мог себе позволить. В конце концов, эта девушка для него — всего лишь средство к достижению цели, и больше ничего; кратковременное неудобство, от которого он избавится сразу же, как только Хепберн выполнит требование.

Джейми казалось, что этого момента он ждал уже целую вечность, и теперь настало его время. Но он все еще был решительно настроен дать Хепберну пару дней, чтобы тот мог оценить все тяготы судьбы, которые могут свалиться на голову его невинной невесты, если он не выполнит требования.

Сквозь ветки сосен прорвался пробирающий до костей порыв ветра и закружил по поляне. Для загрубевшей кожи Синклера этот ветер был не сильнее нежного бриза, но девушка задрожала и еще крепче обхватила себя руками, так что побелели костяшки пальцев. Джейми подозревал, что теперь она сжимала зубы не из-за сдерживаемой ярости, а для того, чтобы они не стучали от холода.