Соблазн свободы - [8]

Я привык завоевывать этот мир. Невозможно нуждаться в том, что само идет в руки.

Невозможное – это не препятствие. Только обстоятельство из-за которого цель становится недостижима. Но из-за недостижимости цель не перестает быть желанной.

Очень страшно начать сомневаться в своем таланте. Мне нравится избавлять свою жизнь от всего, кроме творчества. Я для себя – лишь один из своих персонажей.

Только я могу быть героем моего произведения.

Я знаю, что человеку не может быть интересно ничего, кроме него самого. Любой интерес к чему-то вовне – лишь поиск новых проявлений себя.

Я делаю, что могу. Стараюсь изо всех сил. Но для бездарности это не имеет значения. Мне себя не исправить. Нужно смириться. Я не могу быть писателем.

Ни одного достижения. Я проживаю жизнь заурядности. Нет ничего хорошего в знании правды о себе. Героя можно вытащить только из себя. Мне не повезло с собой.

 Я цепляюсь за себя, как за свою единственную опору. Я себя никому не отдам.  Мне без писания не выжить. Глупо писать по другой причине.    Может, стоит кому-то об этом рассказать?

Я не уверен, что изображаю именно себя. Только в творчестве я могу вообразить себя лучше других. А для меня это важно.

Неужели подсознательно я боюсь покинуть свое убежище и выйти в большой мир? Неужели боюсь вновь испытать боль и разочарование? Похоже, что так. Но нельзя же вечно сидеть в своей квартире, отгородившись от мира закрытой дверью?

Раньше, начиная дневник, я думал, что привожу мысли в порядок, что так мне будет легче разобраться в самом себе. Верно, дневник действительно помогал мне в этом. Потом я воспринимал дневник как собеседника. Это тоже было верно, но лишь наполовину. Сейчас я понял еще кое-что, изменившее мое отношение к дневнику. Теперь я знаю, что дневник мой друг. Да, каждому из нас нужны друзья. Такие, которые выслушают не перебивая, внимательно и строго. Мне не с кем поговорить. Изливая душу другу, ты чувствуешь себя лучше. Выговорившись, ты ощущаешь облегчение и успокаиваешься. Ведь ты делишься с ним проблемами, перекладываешь часть груза на чужие плечи и, конечно, испытываешь облегчение. Такого друга, с которым я мог бы поделиться своей ношей, у меня не было. И им стал дневник.

Выплескивая размышления на чистый лист бумаги, делясь с ним горестями и печалями, доверяя ему сокровенные мысли, я опять же успокаиваюсь. Кажется, это один из приемов психотерапии, не так ли?

 Я пью горячий сладкий чай с лимоном, как я люблю. Сижу в темноте. Не хочется свет зажигать. А потом залезаю под теплый душ. Сразу становится хорошо. Я согреваюсь. И меня клонит в сон. Все правильно — ночью нужно спать.

   И я понимаю вдруг, что я теперь другой. Совсем другой. И тот, кто наблюдает за мной, он подтверждает: да, я другой. Хотя я его не слышу, я все равно ощущаю, как он со мной соглашается. И он жалеет меня. И говорит, что все будет хорошо. Засыпая, я думаю, как он велит. Все будет хорошо. Все уже хорошо. Завтра будет новый день. И я больше не буду бояться себя, нового. Все будет хорошо. Я закрываю глаза и дышу тихо тихо.

                                              13

 Будильник прозвонил в шесть. Я проснулся; во рту противно, голова тяжелая.

Две недели я спал на матрасе, брошенном прямо на пол. Прочитал в каком-то журнале, будто это очень полезно для спины.

Дни надо проводить иначе.

А также и ночи.

 Мне кажется, что надо начать все сначала. Интересно, как это сделать?

 Над кофе в сером утреннем полусвете поднимался пар. Я сидел в темной кухне, держа чашку в руке. Утром, со сна, я, видно, плохо переношу резкий электрический свет и предпочитаю возиться в полусумраке.

В  последнее время  в моей жизни произошла странная вещь. Я вдруг дошел до точки, все потеряло для меня интерес.

Теперь все эти надежды растаяли.

Для меня все вдруг утратило смысл. Как-то внезапно.

 Все распалось на бессвязные кусочки.

 Я подумал, что провалился на самое дно. Мне стало страшно, что  вот я уже пресытился днями и ничто больше не вызовет у меня воодушевления.

Что чувствует человек, который отдал всю жизнь какой-нибудь религии, гарантирующей конец света 31 декабря сего года, и проснулся в новогоднее утро от пения птиц? Он чувствует себя одураченным.

Я знаю, что ни один мой герой не случаен.

Кто-то забавляется мной. Тот, кого забавляют мои мучения, должен быть доволен. Я очень старательно играю отведенную мне роль.

Я выбрал своей целью поражение только потому, что не смогу достичь никакой другой цели. Я могу вообразить себя победителем. Жизнь поставит меня на мое место – для побежденного.

Я пытаюсь только радоваться. Но у меня ничего не получается. Я огорчен. Я разочарован. Я знаю, что теперь мне недалеко до отчаяния. Я обязательно достигну его. Не получается остановиться.

Я уверен – ни одно из моих произведений не может быть правдой обо мне. Сегодня мне хочется написать о том, что сделает все мои вчерашние слова ложью.

Я боюсь услышать о себе – он такой же, как мы.

Я постоял у окна, глядя на улицу.

 И вот принял решение.

Я не пишу роман, я – его часть. Для меня не должно существовать иной реальности, кроме моего творчества. Эта мысль меня немного расстроила.