Собиратели осколков - [93]

Лиза отшатнулась от Вовчика:

— Ты что, бессмертный, что ли?

Толстый же сбился с ритма и умолк. Забыл, наверное, следующий фрагмент своего обличительного выступления.

— Удивляюсь я, — продолжал Вовчик гнать волну, — как вы тут ещё с голоду не подохли все, при таком обращении? Приходит к вам человек, приносит, можно сказать, еду на блюдечке, приятного аппетита — нет чтобы сказать спасибо, обязательно надо обхамить, обыскать… Вы лошадь нашу сперли? — это он почти выкрикнул.

Толстый, вконец деморализованный, не ответил, но по глазам всё было и так ясно.

— Обокрасть… И после этого вы ещё имеете наглость называть меня вором?

— Молчать, преступник! — крикнул нашедший наконец почву под ногами толстый полпред. — Взять их!

И ведь взяли. Можно было понять наконец, к двадцати-то годам, что с этими не спорят.

— Препроводить в комнату для допросов.

Вовчик дернулся в сторону толстого — ни к чему, кроме острой боли на грани хруста в локтях, это не привело — и, не достав, от души плюнул:

— Такое ваше сраное гостеприимство! Ублюдки!

09h

Препроводить — это у нас означает, что двое здоровых парней, ростом под потолок, завернув ваши локти за спину и сковав их двумя парами наручников для верности, волокут вас по длинному коридору между странных нагромождений сварных уголков и тонких железных листов; вы пытаетесь шагать, но они идут быстрее, и ваши ноги все равно волокутся по полу, задирая носками ботинок отстающие, расслоившиеся от времени куски пластика. Они здоровые бугаи, но тот, что тащит за вами вашу поклажу, всё время пыхтит и отдувается, будто там бог весть что понапихано, а не тридцать кило жратвы да одежды. Эти жлобы не церемонятся. Отжав дверь лифта, они швыряют вас на пол, один при этом тут же спотыкается о вашу ногу и вяло матерится. Тащивший поклажу валит её прямо на вас и, не обращая внимания более на эти мелочи, делает что-то с дыркой в стенке у двери; оттуда щедро сыплет искрами, и пол вдруг бьет вас по мягкому месту, а стена в просвете неплотно сжатых створок со скрипом и лязгом едет вниз.

Вот так — препровождают.

В холле первого этажа охранник отстегнул наручники, стягивавшие Вовчику локти, а у лифта освободил запястья. Лизу, к слову, вообще никто не связывал. Несмотря на то, что тип-под-потолок с ганом наперевес чувствительно вжимал эжекторную призму в вовчикову поясницу, в остальном все вели себя до отвращения вежливо, даже пропустили даму в лифт первой. Искра из развороченного пульта попала Вовчику в глаз, и весь остальной путь до интервью-рум он проделал, не видя ничего вокруг, растирая глаза, так что у последней двери от них можно было прикуривать.

— Вам сюда, — сказал один из бугаёв и сбросил рюкзак к стене. — Не трогать!

Лиза отскочила.

— Не трогать, — повторил он. — Вас ждут.

— Ну ждут, ждут, — сказала Лиза. — Идём, что ли?

Вовчик проморгался. Комната для допросов была маленькая: четыре на три, не больше. Три кресла. Большие кресла, удобные. Чёрная кожа, чёрные перетяжки поперек, пупырчатые чёрные подлокотники. Шлемы — разорванные чёрные кольца, соединенные перпендикулярно, горизонтальное с утолщением впереди, в вертикальном разрез больше — концы как раз должны закрывать уши; на внутренних сторонах — секции поролоновых подушек, на правом наушнике микрофон на шарнирном кронштейне, тоже поролоновый чёрный шарик. Стены… грязные. Когда-то они были выкрашены масляной краской, но теперь она отслаивалась и завивалась трубочками, из-под нее сыпалась штукатурка. Кабели уходили в глухую стену: дыра была разбита примитивным перфоратором и кое-как залита асбестом, который тоже почти весь осыпался.

— Присаживайся, подруга, — Вовчик развернул среднее кресло к двери, сел.

Надел шлем.

Ощущение было — будто напялил огромные смешные очки. Что-то внизу-справа щелкнуло. Вовчик нагнул голову, скосил глаза — из подлокотника вылезла маленькая рукоятка: не больше трех сантиметров. Она оказалась в очень удачном месте, этой рукояткой было удобно вертеть, не напрягая кисть…

Пошла картинка.

Охранники стояли у двери: один справа, один слева, ещё один прямо напротив, наставив ствол в дверной проем. Вовчик выдал левой рукой хук в челюсть тому, который был справа. Руку он не увидел, но не рассчитав замах, сбил свой шлем на сторону. В какой-то момент одним глазом он смотрел вдоль коридора, а другим — поперек… Охранник хохотнул.

— Пожалуйста, пройдите направо по коридору в пятую дверь, — сказал голос в наушниках.

Приятный голос, но безжизненный какой-то. В самый раз для допроса.

— Вова! Микрофон опусти, — это Лиза.

Вовчик указательным пальцем подвинул головку микрофона ко рту.

— О'кей. Слышала, куда просят?

— Ох ты! — Лиза вырвалась вперед. — Как хочется пенделя дать!

Фигура, которая должна была её обозначать, была совершенно на Лизу не похожа: высокая, тощая, волосы непонятного цвета… лицо совершенно без мимики. Движения запрограммированные — идти так, отмашка рук такая, задница вращается такой восьмеркой… Только повороты головы и были — её. Конечно, ни о каком пенделе речь не шла. Вовчик посмотрел на свои руки — они равномерно ходили взад-вперед, хотя он точно знал, что правая давит на рукоятку, а левая… ну, в общем, тоже не шевелится; всё это здорово портило иллюзию, и он решил больше не смотреть вниз.