Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки - [94]

— С Сашей Печерским я был знаком в Минске. Когда в Минске в мае пригнали партию военнопленных, человек двести или триста, среди них был и Печерский. Он выделялся, был высокий, пел красиво.

— Он был лейтенант?

— Там не видно погон[461], это же в плену.

— А что он сам сказал?

— Это потом выяснилось. Он вечерами пел, рассказывал красиво, он был очень развитой парень. Он был старше нас, 1913 года рождения[462], на тринадцать лет старше нас. Я знал, что он работает в столярной мастерской вместе со Шломо Лейтманом. Они спали друг возле друга в Минске на нарах и дружили. Потом они перешли спать в столярную мастерскую, там условия были лучше, чем в лагере.

— В Собибор вас везли в одном транспорте?

— В одном транспорте, они были в соседнем вагоне.

— Когда вы приехали в Собибор, он начал действовать, Саша Печерский?

— Он выделялся, он был высокий, красивый, и старые лагерники, которые были там по 17 месяцев, стали приглядываться к нам, с кем можно иметь дело. Они заметили Печерского, поняли, что он офицер. Организовали подпольный комитет, куда ввели и его.

— Только его?

— Из наших, советских военнопленных, только его.

— Как Вы считаете, сколько военнопленных привезли в Собибор из Минского лагеря?

— Из Минского лагеря 80–85 человек. Через 10–12 дней из этих военнопленных отобрали человек двадцать, и куда они делись, мы не знаем. Говорят, что их загнали в Третий лагерь, потому что расстреляли тех, кто обслуживал этот лагерь, где была баня, и эти двадцать человек пошли на замену. Так что нас осталось в лагере человек 60–65 советских военнопленных.

— На каких работах вас использовали?

— Группа Печерского была в Северном лагере, они выкорчёвывали там лес.

— А Вы были в другой группе?

— Я работал в столярной мастерской вместе с Сашей Купчиным. Мы вместе работали, если нужно было что-то починить. В день восстания…

— До восстания мы ещё дойдём. В это время стали пригонять евреев из Голландии, Вы можете рассказать об этом?

— Нет, из Голландии были люди до нашего прихода.

— До вас?

— Мы попали в лагерь в 1943 году, в сентябре.

— Их уже не было?

— Голландцы были только те, кого отобрали для сортировки одежды. Во Втором лагере было сто человек голландцев, они были заключёнными. А транспорт из Голландии приехал до нашего прибытия.

— До вас?

— Где-то в конце 1942 года.

— Как вы стали организовываться? Печерский знал, что оттуда живым не уйти. Какие меры он принял, чтобы устроить побег? Вы можете об этом рассказать?

— Первым долгом это делалось в глубочайшей тайне.

— Это понятно.

— Никто, кроме советских военнопленных, да и не все советские знали, что что-то готовится. Были случаи провала, когда голландцы пытались организовать побег, это было где-то за полгода до нашего прибытия в лагерь.

— Это вам рассказали?

— Да, рассказали старые лагерники. Их кто-то выдал и всю команду эту голландскую расстреляли.

— Я спрашивал про вас.

— Мы готовились, мы знали, что что-то готовится. Сначала думали сделать подкоп из старой столярной мастерской, но потом, когда стали пробовать, оказалось, что вода близко под почвой, и под землёй не удалось бы пройти.

— Готовилась ведь целая группа, кто-то руководил этой группой?

— Этой группой руководил Печерский вместе с Лейтманом, они занимались приготовлениями, которые касались военного дела.

— Вас посвятили в эту тайну, Вы знали об этом?

— Нет, я узнал только за два дня до 14 октября.

— А до этого ничего не знали?

— Я знал только, что готовятся, и очень рад был, что я не знаю, что мало людей знает об этом.

— Но кто же всё-таки был вовлечён в эту подпольную группу?

— В эту группу вошли десять человек.

— Кто?

— Во главе — Печерский и бригадир там был. Он сидел в лагере 17 месяцев и это его план был — уничтожать немцев по мастерским. Мы, советские пленные, этот план претворяли в жизнь. Наши военнопленные были расставлены по точкам. В портняжной мастерской стоял Шубаев ещё с одним военнопленным, в сапожной мастерской стоял Вайспапир вместе с Лернером, который сейчас живёт в Иерусалиме.

Меня в этот день взяли в столярный цех, это было 14 октября 1943 года. Печерский меня позвал и спросил, смогу ли я убить человека. Я говорю — смотря какого человека, эсэсовца — смогу. Вот это мне и надо — говорит он.

Печерского направили 14 октября работать в столярный цех потому, что одно окно этого цеха смотрело на вход лагеря номер один, из этого окна просматривался вход в лагерь, и виден был вход в столярную и сапожную мастерскую. Он меня позвал и говорит: «Сюда после обеда должен прийти Френцель, комендант Первого лагеря. Подбери хороший топорик, наточи его. Рассчитай, где Френцель должен будет стоять. Ты должен убить его. Не бойся, я буду рядом».

Я, конечно, приготовился. Мне было 20 лет, и я не был такой уж герой, но Френцеля — справлюсь. Он должен был прийти в столярную в четыре часа после обеда, а у нас был план от четырёх до пяти. Все наши люди стояли наготове по мастерским, и они должны были уничтожать эсэсовцев. Это должно было случиться от четырёх до пяти, а в пять часов — сигнал наступления на центральный вход.

— Но когда готовятся к восстанию, то надо приготовить холодное оружие хотя бы — топоры, палки какие-нибудь?