Соб@чий глюк - [47]

– Понятно. Революции хочется. Одного мужика ты уже убила. Остановись на этом. И не делай меня вторым убиенным, – попросил я. – Все, можешь идти, я кое-что закончу и пойду домой. В рот фронт тебе, комиссарша! До послезавтра.

Лара повернулась и пошла к выходу. Я посмотрел на ее задницу и длинные стройные ноги: ох, и дурачат нашего брата. Никакого больше секса с ней. Но мысль о другой Ларисе запала мне в голову, и я полез в Интернет посмотреть на портрет Рейснер.

Утро пришло, хотя его об этом никто не просил. Больше того, оно началось звонком Кума, голос которого звучал очень озабоченно. Мне стало себя очень жаль: мало того, что меня разбудили, да к тому же первое, что я услышал в наступившем утре, это голос Кума. В некоторых днях заложена фатальность каким-то неопределимым, хаотичным стечением микроскопических событий, не заслуживающих внимания, но в результате игнорирования мелочей получаешь голос Кума вместо утренней авроры.

– Сергей Иванович, ты что, совсем охерел так рано звонить? – задал я вопрос, уже зная ответ на него и осознавая свою полную беспомощность перед голосом из телефонной трубки.

– Какой рано? Уже девятый час! – возбужденно ответил Кум.

– И что?

– Твоя сестра пропала! На работу не пришла. На телефон не отвечает. Она должна была быть в институте в семь, сегодня последний день перед завтрашней конференцией! Люди начали приезжать уже, звонят, а Ксении Георгиевны нет! – взволнованно сообщил Сергей Иванович.

– Интересно, – протянул я и подумал: неужели я перестарался, и Игоряша со страху или от безысходности ее прибил и сбежал? Вот гад!

– Что интересного? Где она может быть? – почти прокричал Сергей Иванович.

– Не ори с утра. Дай мне позвонить ей и еще кой-кому. Будь на телефоне, я тебе перезвоню через пять минут.

– Не командуй! – огрызнулся Кум.

– Иди в жопу, – посоветовал я и отключился.

Я сел в кровати. За окном было уже светло, молодой организм требовал утреннего оргазма, но вместо этого я должен звонить сестре. «Обойдешься», – обратился я к собственному организму: надо воспитывать силу воли и не поддаваться влиянию вируса.

Я посмотрел на экран телефона. Там высветилась эсэмэска от Светки: «Доброе утро! Как спалось?» Я не удержался и ответил: «Утро не доброе. Как спалось, не помню. Сестра пропала».

Я понял, что Светка тут же начнет спрашивать меня про всякие глупости, пришлет эсэмэску «Как пропала?», но времени на это не было. Я нажал на сестринский номер: звонок ушел и, как бумеранг после неудачного удара, вернулся пустым. Та-а-к, интрига затягивается туже. Надо звонить Игоряше. Если оба не отвечают, то что тогда? Тут пришло сообщение от Светки: «Как пропала?»

Поистине мудрый вопрос, очень остро поставленный, прямо скажем, ребром.

«Нечего шляться, где ни попадя, блядина, – грубо написал я, посмотрел на написанное и последнее слово стер. – Должна быть при муже. У меня эрекция, а тебя нет. Вынуждаешь меня».

Сейчас звонить будет. Надо звонить Игоряше. Собакин подошел к постели и сел, всем своим видом говоря, что ему что-то надо.

– Ты, Собакин, чего сейчас больше хочешь: ссать или есть?

Собакин в ответ помахал хвостом.

– Если не знаешь точно, то думай.

Я нажал на Игоряшин номер и довольно быстро услышал ответ.

– Алло, – Игоряша тяжело дышал.

– Сестра где? – спросил я вкрадчиво, опасаясь, что он начнет мне гнать, что они вчера не встретились или он от нее ушел и больше с ней не разговаривал.

– Вот здесь, рядом, – радостно ответил Игоряша.

– Живая?

– Еще как!

– Дай ей трубу, – так же очень мягко, с некоторым облегчением сказал я.

В телефоне послышалось какое-то шуршание, потом я услышал голос сестры.

– Что тебе надо?

– Мне от тебя сейчас ничего не надо. А вот твой гребаный институт тебя потерял. Мне звонят спозаранку, потому что завтра конференция, а тебя нет. И никто не знает, где ты, – выпалил я.

– Обойдутся! Я занята сейчас. Имею я право на личную жизнь? – напористо ответила Ксения.

– Имеешь. Но личную жизнь надо как-то совмещать с работой, а не противопоставлять одно другому. Меня начинают раздражать твои брошенные сотрудники, – попробовал я урезонить взбунтовавшуюся сестру. – Ты можешь объяснить, что происходит? Я хочу знать, что с тобой все в порядке, что ты не говоришь сейчас под прицелом пистолета. Игоряша же душегуб, для него человека застрелить – все равно что комара раздавить.

– Да, я сейчас под пистолетом, – вдруг игриво ответила мне сестра.

– Если ты, моя сестра Ксения, не перестанешь придуриваться, я к тебе вышлю Кума, и он с вами разберется.

В телефоне возникла тишина, меня поставили на мьют. И вдруг из телефона, как из обоймы, начали выстреливать сообщения о том, что мне пришли фотки. Фотки приходили с сестринского телефона. Я решил посмотреть.

Несколько лет назад у сестры была собака – большой лабрадудл, необыкновенно тупой, упрямый и злобный. Он был предметом моих насмешек, а еще я периодически высказывал сестре свои подозрения о том, что она имеет интимные отношения со своим псом. Сестра реагировала на это очень болезненно, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы пес, по своей тупости, не попал под машину депутата Госдумы.