Собака Метцгера - [20]

Доктор Генри Мецгер свесился с крыши прицепа, разглядывая собаку неподвижными желтыми глазами. Пес поднял голову и раскрыл пасть, откуда свешивался огромный язык, похожий на ломоть окорока. Кот молниеносно спрыгнул на цементный пол. Собака тут же побежала вдоль фургона, но кот нырнул под него, и оба скрылись из виду. У Кеплера уже затекла рука, готовая к выстрелу, но зверюги не появлялись.

Вдруг откуда-то из-под фургона вынырнул Генри Мецгер и спокойно уселся вылизывать лапы. Тут в поле его зрения попал бифштекс, и кот немедля отправился лакомиться, но кусок оказался слишком велик. Вдруг из-за фургона, как огромная тень, возникла собака и медленно побрела к Генри. Почувствовав ее приближение, кот играючи перекувырнулся на спину. Потрясенные мужчины застыли от изумления, наблюдая, как кот бок о бок с чудовищным черным зверем подошел к бифштексу. Щелкнув зубами, псина мгновенно разодрала и жадно заглотила большую часть мяса, но когда Генри Мецгер вздумал совершить прогулку внутрь прицепа, собака неожиданно бросила остаток и последовала за ним. Пока кот прохаживался внутри, собака, ожидая его, сидела у входа в прицеп. Как только Генри Мецгер собрал всю необходимую ему информацию, они вместе с собакой вернулись доесть бифштекс.

Утративший осторожность Иммельман тихонько спустился с лестницы со вторым бифштексом в руке, но когда его ноги коснулись пола, собака оскалилась и зарычала. Тут мурлычущий Генри Мецгер подошел к Иммельману и потерся о его ноги. Собака успокоилась и села, а затем, словно повинуясь какому-то безотчетному воспоминанию, поднялась на задние лапы и раскрыла свою клыкастую пасть. Она просила мяса.

Глава 11

Волосы Маргарет Лонг-Браун причудливыми извивами разметались по подушке — зрелище, повергавшее Китайчика Гордона в смятение и слезливое умиление. Он с трудом подавил свое восхищение, сочтя его ненормальным, и сосредоточился на ее гладких пышных формах. С чувством, что в данный момент он обладает самой прекрасной женщиной на свете, Гордон наклонился и поцеловал ее закрытые глаза. Ресницы спящей дрогнули, и на него в упор уставились два круглых зеленых глаза:

— Китайчик, а-а-х! — ты что-то натворил?

— Ничего, любовь моя. Послушай, а почему бы тебе не стать кинозвездой или, по крайней мере, фотомоделью?

— Ага, я бы всем создала мощную конкуренцию. Так что ты сотворил?

Китайчик улегся рядом, наслаждаясь теплом ее тела.

— Ровным счетом ничего. Видала собаку Генри Мецгера? Если это вообще собака.

— Да, она славная. Каждому коту неплохо иметь такого защитника. Ну так что, Китайчик? Ты ведь как питон — заглатываешь добычу и потом месяцами перевариваешь. Я же вижу, как ты весь раздулся от самодовольства, и твои дружки куда-то делись.

Китайчик уставился в потолок и заважничал:

— Причина самодовольства мистера Гордона останется секретом, ибо мистер Гордон не может снизойти до объяснений.

— Ты только признайся: опять во что-то ввязались? Как тогда, когда ты со своими дружками подписали контракт, что попретесь в какие-то джунгли обучать племена черномазых убивать друг друга? Или вы просто кого-то надули?

— Нет, моя радость, никто никуда не попрется, я останусь здесь, женюсь на тебе, и ты будешь у меня все время толстая и беременная и тому подобное.

Маргарет села и потянулась за сигаретами, а Китайчик Гордон не отрывал глаз от пары тяжелых грудей. Она закурила и отвернулась, проигнорировав последовавшие заигрывания.

— Знаешь что, умник, я, между прочим, иногда читаю газеты. Я ведь догадалась, что вы что-то натворили, но надеялась, что это не уголовщина. Знаешь, что в прошлом году в Южной Калифорнии было больше тысячи шестисот ограблений банков? И про все эти ограбления я читала просто для того, чтобы понять…

— Ограбления банков? Черт возьми, что ты обо мне думаешь?

— Я поняла, чем ты мог бы развлечься, соскучившись.

— Обижаешь! Банки грабят только наркоманы и сумасшедшие.

— Не волнуйся, я все рассчитала. Только скажи по-честному, сюда в любую минуту может ворваться полиция, да? Тогда я лучше оденусь.

— Не бойся.

— Что ты намерен делать с кокаином?

Китайчик украдкой взглянул на свои серебряные часы «Ролекс».

— Думаю, скоро мне сделают интересное предложение. Звоночек будет, конечно, скверный. Одним словом, я наколол весь Лос-Анджелес.

Маргарет выпустила в потолок струю дыма.

— Китайчик, я читала статью об антисоциальном поведении подростков, которое особо резко проявляется в семнадцать лет. Интересно, что ты из себя представлял в этом возрасте?

— Ну, что ж… Я служил в армии. Дело было через год после событий в Тонкинском заливе, и самым суровым моментом, как ты знаешь, был запрет перебрасывать боеприпасы и прочее в Южный Вьетнам. Мы вылетали маленькими группками на вертолетах в те места на тропе Хо Ши Мина, которые назывались «душегубки», а потом нас забирали до темноты. К счастью, до заката тропой не пользовались. Я тогда еще не был величайшим в мире любовником, хотя, будь я постарше и поумнее…

Зазвонил телефон, и Гордон выбрался из постели, продолжая на ходу:

— Да, юность и энтузиазм все же кое-что значили, но только когда мне стукнуло, насколько я помню, двадцать пять, наш главнокомандующий по сексу отправил двухпартийную комиссию… — Он поднял трубку: — Алло!