Собака, которая любит - [4]

Скажу правду: я до сих пор признательна этому человеку, у которого и имени-то не спросила, за добрый совет. Теперь-то я понимаю, что у него самого сидели дома щенки-ризены. Знаю я, как разговаривают в этих случаях заводчики!

И, натерзавшись всласть, я позвонила Ирине:

— Ты была права, кавказца мы не берем. Только знаешь, ждать щенка от Райфи нет уже сил. Может, в клубе есть сейчас подходящий щеночек? Мы хотим светлого-светлого, чтоб на волка был похож.

И милая моя Ирина, собачница до мозга костей, сумела, в ущерб своим интересам, понять мое нетерпение. Конечно, ей больше всего хотелось одарить меня именно своим щенком. Кто не ценит «своих кровей», тот не собачник! Но уже через несколько дней она мне сообщила:

— Есть щенки от брата моей Райфи, все-таки родство… Правда, они все чепрачные да подпалые, но ты поезжай, посмотри. В понедельник, после актировки. Это будет алиментный щенок, с хозяином Рончара я уже договорилась.

Легко сказать, в понедельник! Нынче еще только среда. Муж пока еще ухитряется спать по ночам, а я ворочаюсь без сна, вся в мечтах о собаке. Перебираю в памяти все немногое, вычитанное в книгах. Припоминаю Иринины наставления. Вижу его, то малышом, то — гораздо чаще! — взрослым. Выбираю кличку на букву «Р», звучную, приятную, неизбитую…

Мы в очередной раз забежали к Ирине — хоть поговорить о будущей собаке. С нами был и сын, тогда пятнадцати лет от роду. Я по привычке назвала его в разговоре «ребенком».

Ирина улыбнулась.

— Это сейчас он тебе «ребенок». Через недельку щенок будет «ребенок», а сын — не иначе, как «паразит».

— Да ты что! Мой сын — и вдруг «паразит»? В жизни себе не позволю! Грех собаку с ребенком равнять!

Ирина знай себе ухмыляется. Ох, вспомнится мне еще этот разговор!

В полном соответствии с Ириниными указаниями готовим квартиру к приезду малыша. Наверное, у моих домашних меньше было забот, когда я выписывалась с Юркой из роддома. Ножки мебели забиты деревянными рейками, под кровати вплотную поставлены какие-то чемоданы, коробки… Малышу ни в коем случае нельзя залезать под мебель и пытаться вставать там на ножки. Массивный, относительно медленно формирующийся овчарочий костяк — предмет неусыпной заботы хозяев.

Лихорадочно записывая под диктовку рацион и правила кормления, я про себя ужасалась: и это все надо соблюдать?! Да я и сына-младенца не с таким тщанием растила. А, ладно, ведь всего-навсего собака… Писала, чтоб не огорчать Ирину, а сама втайне ухмылялась: обойдемся мы без этих глупостей. Что будет, то и поест.

Кальций, витамины, подставка под миску… По лестнице носить на руках… Мама родная, сколько премудростей, я не упомню! Вся надежда на Ирину, вырастившую и воспитавшую Райфи. Ведь лучшая рекомендация собачника — его собственная собака.

В понедельник, да простит меня задним числом начальство, работать я уже не могла. День прошел в метаниях вокруг стола да в хаотичных разговорах о собаках. Спасибо, что работала я с настоящими собачниками — меня поняли и не трогали. С безумцами не спорят!

Хозяйка-заводчица ввела нас в не слишком просторную прихожую современной квартиры.

— Вы за Рольфиком?

Мы переглянулись. У нас, собственно, была заготовлена совсем другая кличка, как нам казалось, куда более звучная и интересная. Но Рольфик так Рольфик, тут воля заводчика свята.

Впрочем, не так уж важно, как зовут собаку по документам. Редко встретишь домашнего любимца, которого дома кличут «паспортным» именем, чаще у собак бывает по несколько симпатичных домашних прозвищ. Но нередко бывает и так, что имя, данное заводчиком по наитию, и в самом деле отражает суть характера зверюшки. Хозяевам своих щенков я теперь говорю: я назвала, а вы дальше хоть Муркой, хоть Барсиком зовите. Правда, никто пока моих имен не менял. Только добавляют свои ласковые варианты. А последнего моего щенка-фокса, которого я назвала Бартом, его молодые хозяева и впрямь в шутку Барсиком называют!

На полу возятся четыре славных бутуза. Все очаровательны, все в отличной форме. Да, но я-то с первого взгляда вижу среди них одного-единственного… Именно его, уже взрослого и солидного, я вижу у себя дома по сей день. Но в ту секунду я и знать не могла, что это и есть мой Черный Принц!

Все сопутствующие разговоры, вся возня с документами начисто прошли мимо моего сознания. Я, признаться, даже маму-Честу толком не видела. Я впилась глазами в него — в того, которого ждала два месяца и тридцать пять предшествующих лет (примерно столько я себя помнила). Смотрела, еще не смея взять на руки. Еще не веря до конца.

Что было дальше, я знаю со слов Ирины, бывшей в тот день с нами. Сама не помню. А она до сих пор любит рассказывать друзьям, как я вышла из подъезда со щенком на руках и со слезами на глазах. Она, решив, что мне с непривычки трудно и неловко его держать, попыталась забрать малыша из моих сведенных рук.

— А ты ни слова не говоришь, только головой мотаешь, — смеялась она. — Да так отчаянно, будто я на жизнь твою покушаюсь! Я даже испугалась: держи, держи свое сокровище!

Еще какое сокровище! Я углубилась в эти воспоминания не только потому, что они дороги мне самой… и с годами становятся все дороже. Я пишу для вас, Читатель — может быть, напомнить, а может, и пожелать такого же светлого счастья. Не сочтите это кощунством, но с той минутой я могу сравнить лишь одно воспоминание — миг, когда я вышла из Снегиревского роддома рядом с мужем, державшим на руках новорожденного сына.