Собака, которая любит - [13]

Помню, как я по незнанию сердилась на Рольфа, когда он стал поднимать голову от следа, не прорабатывая его полностью, как учили, а проходя довольно большие участки верхним чутьем. А тремя годами позже мой приятель, учившийся у легендарных Медведева и Карацупы, многие годы дрессировавший собак для армии и пограничников, рассказал мне, что это для собаки редчайший дар. Именно таких собак, по его словам, днем с огнем разыскивают для работы в разведывательных группах. И при этой своей особенности Рольф не теряет предметы, оставленные на следу. Только теперь, прожив и проработав с ним и с другими собаками много лет, я отчетливо вижу, что значит для собаки не руководствоваться заученными командами, а понимать главную задачу.

Случалось ему применять этот свой дар в реальной жизни. Нет, я не стану пересказывать вам милицейские протоколы, зафиксировавшие его и Бамби работу на обследовании места происшествия при настоящих кражах со взломом. Но первый его рабочий эпизод показал мне как раз не стандартную работу ищейки, а понимание сути дела.

Летним днем окна в квартире были открыты. Я пообедала и пила кофе, уютно устроившись в любимом старинном кресле, когда со двора донесся крик, как будто обиженной девочки-подростка. Во дворе у нас, надо сказать, всякое бывало. Я, недолго думая, схватила пса на первый подвернувшийся под руку поводок (к несчастью моему, это оказалась коротенькая петля-водилка) и, как была, в домашних тапочках, выскочила из дома, думая просто напугать негодяя громадной черной мордой. Рольфу было тогда чуть больше года, и на серьезную работу против нарушителя я не особенно рассчитывала.

Уже потом я узнала всю подоплеку событий от всеведущих дворовых бабушек. Соседи по дому меняли свои коммунальные комнаты на отдельную квартиру, как водится, с солидной доплатой. Отдали одинокой партнерше по обмену сберегательную книжку «на предъявителя». Сберкасса — у самых наших ворот. Как ни предупреждали тетку, что не стоило бы ходить за деньгами без подмоги, ей не утерпелось. Денег было, по тем временам, немало — четырнадцать тысяч. Это теперь, после всех наших экономических потрясений, эта цифра потеряла всякую прелесть, но тогда, при брежневских деньгах, всех моих мечтаний примерно на эту сумму и хватало. Набив клеенчатую хозяйственную сумку десятирублевками и решив, что прекрасно замаскировалась, женщина пошла в свой новый дом.

Откуда проведали, не знаю, но на лестнице ее ждали двое молодых людей. Рванули сумку из рук, а когда она заорала благим матом, бросились наутек. Она побежала за ними.

Мой Пылесос мгновенно взял след на крылечке подъезда и с силой потащил меня прочь из двора, к Невскому. Болтаюсь на коротюсеньком, никак не подходящем для работы поводке, тапочки весело барабанят по пяткам, и я отчетливо понимаю, что он-то их безусловно найдет, догонит и, скорее всего, попытается взять. Да только мне-то за ним не угнаться, а пустить его работать в одиночку в толпе на Невском нельзя. И что я стану делать с двумя грабителями среди прохожих, которые неминуемо поднимутся на защиту парней, «затравленных» собакой?

Словом, я почла за благо снять его со следа. Стою в группе сострадающих соседей у дверей подъезда, а Черный все тащит меня на лестницу, успокоиться не может. Я и пустила его по команде «ищи», пускай, думаю, потренируется паренек.

На площадке второго этажа были рассыпаны деньги, розовые десятки. Как потом оказалось, все четырнадцать тысяч. И даже заполненный теткиной рукой, видимо, испорченный расходный ордерок из сберкассы валялся тут же. И черная клеенчатая сумка рядышком. Людей — ни души. Рольф, показав мне носом деньги, потянул дальше, вверх по лестнице.

Маршем выше — окно, выходящее во двор. Поднявшись на задние лапы, он встал передними на подоконник и старательно обнюхал все вокруг, время от времени выразительно поглядывая на меня: вот тут они сидели, поняла, наконец?

— Поняла, — говорю, — умница. Работай!

И тут он, сойдя с подоконника, сделал то, что самой мне, командуй я собакой, и в голову бы не пришло. Он пошел наверх — проверить, нет ли следа к третьему этажу, не притаился ли там кто-нибудь из злодеев. Я только теперь сообразила, что соседи видели двоих, но могло быть и трое, и четверо. Честно говоря, мне стало как-то не по себе. А Рольф, убедившись, что наверху грабительских запахов нет, вернулся на площадку второго этажа и спокойненько, как учили, уселся охранять найденные сокровища.

Я застыла в нерешительности. Что мне теперь делать с этими деньгами? Хотела уже идти к окошку, звать столпившихся внизу соседок, но услышала, как по лестнице кто-то поднимается, бежит бегом. Оказалось, тот самый сосед, прежний хозяин этих четырнадцати тысяч, приехал забрать что-то со старой квартиры, а тут его бабульки и обрадовали.

Сейчас я и сама ничего потрясающего в этом эпизоде не вижу. Работа как работа, с тех пор много всякого бывало. Но в тот раз я впервые оценила не затверженные собакой команды, не автоматическое подчинение проводнику — какой из меня проводник?! — а инициативу и смекалку моего пса.

Мне кажется, тут требования, предъявляемые к армейским, милицейским и пограничным собакам, резко расходятся с ролью наших семейных собак. В чисто служебной обстановке, где функции собаки твердо определены, где она обязана слушаться только одного проводника и строго выполнять сугубо однотипные команды, скудные способы общения с ней идут на пользу. Собака меньше отвлекается от главной работы, ей легче сосредоточиться. В жизни, однако, бывает по-разному. Если бы Черный работал только и исключительно с моим мужем, как на дрессировочных занятиях и не понимал моих нестандартных команд, «домашнего» тона голоса, мне нипочем бы не справиться с ним ни в той ситуации, что я описала, ни во многих других, когда мы с ним всерьез помогали людям. Не говорю уж о нашей с ним общей работе!