Собака и Волк - [37]

— Значит, ты в этом уверен?

Грациллоний постарался взять себя в руки.

— Чем же еще можно объяснить все то, что мы обнаружили? К тому же Корентин… он знает. В ту ночь он сказал мне, чтобы я выпустил ее. Пусть, мол, лучше море заберет ее, или… груз ее грехов утащит и меня с ней на дно. Не то чтобы я боялся смерти… но он показал мне картины… я увидел, как умирала каждая королева… и меня оставили силы. — Грациллоний хватал ртом воздух. — С тех пор он отказывается говорить со мной об этом. Старается перевести разговор на другую тему.

— Так ты на него сердишься?

Грациллоний помотал головой:

— Почему? Это все равно что сердиться на гонца, принесшего плохую весть. К тому же он спас мою жизнь и жизни других людей, а теперь, когда он в Туре, я еще больше осознал, как много делает он для всех нас.

Он поднял лицо к безоблачному небу и ужасающе спокойно сказал:

— Нет, то было не деяние смертных. Здесь поработали боги. С чего бы вдруг моя Дахут сбилась с пути? С одной стороны боги Иса, а с другой — эта бедная, сбитая с толку девочка. Они играли на ней, как Пан на дудочке, сделанной из костей мертвецов. А Митра? Митра повел себя совершенно безответственно и попросту побоялся вступиться за нас. Дахут осталась одна перед этими Тремя. Они же никто иной, как демоны. Что касается Бога христиан, то я просто не знаю. Я просил его дать мне честный ответ, а получил лишь молчание. В результате, кроме демонов, я не знаю никого. А, может, и вообще ничего нет? Одна пустота?

Руфиний, втайне придерживавшийся тех же взглядов, вздрогнул, услышав их выраженными вслух. Он немного подождал и, когда Грациллоний перевел взор на уходящие вдаль земли, тихо сказал:

— Ты хочешь отомстить Ниаллу за Дахут и за Ис?

— Раз уж я не могу обратиться к богам… — невыразительным голосом ответил Грациллоний, все так же глядя вдаль. — Во всяком случае, он заслуживает смерти.

Руфиний набрался храбрости:

— Лучше я это сделаю.

Выйдя из горестного оцепенения, Грациллоний круто повернулся к нему:

— Как так?

Руфиний встал навытяжку:

— Сэр, я не оправдал доверия. Очень может быть, что именно я виноват в случившемся. Помнишь, как я помог бежать пленнику Ниалла, Эохайду, тому самому человеку, которого Маэлох встретил на острове? В то время все казалось милой проказой. Однако это лишь подлило масла в огонь. Ниалл обозлился на Ис еще больше. С тех пор являться с миссией в его королевство нам было заказано. Договориться с местными и разработать план его свержения мы уже не могли. Я был тщеславен и безрассуден. Перегнул палку, и Ис жестоко поплатился за это.

На губах Грациллония появилась медленная улыбка. В ней не было радости, одна лишь неизбывная жалость.

— Да что ты? Все это чепуха. Да ведь ты знаешь скоттов куда лучше меня. Зла они не забывают никогда. Все то, что идет вразрез с их планами, считают вредным. Вини меня. Ведь это я много лет назад утопил их флот, а вместе с ним и их планы. Вот в этом я совершенно не считаю себя виновным. Это была хорошая работа, хорошо исполненная. Что до тебя, то ты освободил его врага и, может быть, добавил нам союзника.

Руфиний повесил голову.

— Может быть. Но ведь я уехал из Иса на юг, и как раз тогда, когда назревала опасность. Мне надо было остаться. Быть может, я смог бы предупредить тебя или… или как-нибудь иначе помешать тому, что произошло.

— Возможно, это и так, — сказал Грациллоний, — если вообще какой-нибудь смертный мог тогда что-то сделать. Я, правда, тогда удивлялся, с чего ты вдруг уехал. Ведь особой необходимости в том не было. Да и ты вроде бы не любитель приключений.

— У меня были причины, — прокаркал Руфиний. — Думаю, если бы это разрешило конфликт, я бы остался, чего бы мне это ни стоило. Всю дорогу из Италии, как только узнал о потопе, я все больше укреплялся в мысли, что наводнение не просто несчастный случай, что это выход зла, окружавшего нас. Я его нутром чуял.

— Чувствовал? Ты об этом ни словом не обмолвился.

Руфиний посмотрел хозяину прямо в глаза и улыбнулся кривой улыбкой, больше похожей на усмешку.

— Я привык делать хорошую мину при плохой игре. Что ж, накажи меня, убей, что хочешь, лишь бы освободиться от своей вины.

Грациллоний вздохнул:

— Ладно, ты сделал ошибку, но и я вместе с тобой. Разве не мог я потребовать, чтобы ты остался? И потом мы же не волшебники, чтобы предсказывать будущее. Мне нужны были твои мозги. Не изводи себя угрызениями совести. Брось их в навозную кучу. Там им место. И это мой приказ.

Голос Руфиния зазвенел:

— Слушаюсь, сэр. Какие будут еще приказания?

— Я же сказал тебе. В настоящий момент нужны твои соображения. Ты умеешь общаться с людьми, можешь уговорить их делать то, что хочешь, и к тому же уверить их в том, что это их собственная инициатива. У нас сейчас забот полон рот: надо обустраивать колонию, вести переговоры с имперскими чиновниками, собирать информацию о намерениях варваров, готовиться встретить их и так далее. — Грациллоний помолчал. — А вот о Ниалле Девяти Заложников думать сейчас рано. — Голос его стал спокойным, похожим на зиму, когда она в одну ночь замораживает воду на реках. — Я хочу отмыть честь Дахут его кровью. Тогда моя маленькая девочка сможет спать спокойно.