Собака Баскервилей. Острие булавки - [26]

– Прямо настоящий город! И когда здесь жили эти люди?

– Неизвестно. Еще никто не датировал поселения неолитического человека.

– А чем они занимались?

– Пасли животных на этих холмах, учились добывать олово, когда каменные топоры начали вытесняться бронзовыми мечами. А взгляните-ка вон на то большое углубление на противоположном холме. Это тоже сделано их руками. Да, доктор Ватсон, на этих болотах можно найти поистине удивительные вещи. О, прошу прощения. По-моему, это циклопидес.

Через тропинку перелетала какая-то крохотная букашка, то ли мотылек, то ли мушка, и Стэплтон с неожиданным проворством и легкостью помчался за ней вдогонку. К моему ужасу насекомое полетело прямиком к трясине, но страстный натуралист и не подумал остановиться. Он стал углубляться в болото, перепрыгивая с кочки на кочку и размахивая зеленым сачком. Из-за серого костюма и прыжков Стэплтон сам был похож на огромное насекомое. Я наблюдал за зигзагообразными передвижениями своего попутчика, одновременно и восхищаясь его необычайной ловкостью, и с замиранием сердца ожидая, что он в любой момент поскользнется на какой-нибудь кочке. Вдруг у меня за спиной раздались шаги. Повернувшись, я увидел, что ко мне по тропинке приближается женщина. Она двигалась с той стороны, где, судя по поднимающемуся дыму, находился Меррипит-хаус. Но из-за того, что тропинка шла под уклон, я смог заметить женщину лишь тогда, когда она оказалась совсем рядом.

Я сразу понял, что это мисс Стэплтон, о которой мне уже приходилось слышать. Вряд ли в этих местах было много дам. К тому же я вспомнил, что кто-то при мне упоминал о ее красоте. И правда, женщина, приближающаяся ко мне, была настоящей красавицей, причем красота ее была самого необычного свойства. Мисс Стэплтон совершенно не походила на своего брата. Можно даже сказать, она была полной его противоположностью, ибо Стэплтон имел неброскую внешность, светлые волосы и серые глаза, а сестра его была жгучей брюнеткой (я и предположить не мог, что у англичанки могут быть такие черные волосы), стройной, высокой. Ее гордое, прекрасное лицо имело такие идеальные черты, что могло бы показаться холодным, если бы не чувственный рот и изумительные черные страстные глаза. Можно добавить, что у этой удивительной красавицы была идеальная фигура, и одета мисс Стэплтон была в элегантное платье. Как странно было видеть это создание здесь, на тропинке в окружении болот и безжизненных холмов! Когда я повернулся, она посмотрела на брата и, ускорив шаг, подошла ко мне. Я учтиво приподнял шляпу и собрался объяснить ей, что происходит, но мисс Стэплтон заговорила первой, и мои мысли направились совершенно в другое русло.

– Уезжайте! – промолвила она. – Уезжайте отсюда немедленно. Возвращайтесь в Лондон.

Я молча уставился на нее, от неожиданности потеряв дар речи. Она сверкнула глазами и даже нетерпеливо топнула ногой.

– Но почему я должен уезжать?

– Я не могу вам объяснить, – тихо, но взволнованно сказала мисс Стэплтон. Мне показалось, что она немного шепелявит. – Но ради всего святого, делайте то, что я вам говорю. Уезжайте и никогда больше не появляйтесь на болотах.

– Но я ведь только что приехал!

– О боже! – воскликнула она. – Неужели вы не понимаете, что я говорю серьезно?! Уезжайте в Лондон! Сегодня же. Во что бы то ни стало покиньте это место! Тише, брат идет. Ни слова о том, что я говорила. Вы не могли бы сорвать для меня вон ту орхидею? Вон она, выглядывает между ветками хвоща. На наших болотах орхидей очень много, хотя, конечно, вы немного опоздали и не увидите эти места во всей красе.

К нам подошел Стэплтон, запыхавшийся и раскрасневшийся после погони.

– Привет, Берилл! – сказал он, и мне показалось, что в его голосе не было радости.

– Джек, ты весь взмок.

– Да, я погнался за циклопидесом. Редкое насекомое, поздней осенью оно вообще практически не встречается. Как жаль, что я упустил его! – Любитель энтомологии говорил спокойно, но его маленькие белесые глазки так и бегали с девушки на меня. – Вижу, вы уже познакомились.

– Да. Я рассказывала сэру Генри, что он приехал слишком поздно, чтобы успеть полюбоваться красотами болота.

– А кто, по-твоему, перед тобой?

– Я полагаю, сэр Генри Баскервиль.

– Нет, нет, что вы! – воскликнул я. – Я всего лишь его друг. Меня зовут доктор Ватсон.

На выразительном лице девушки мелькнуло досадливое выражение.

– Значит, мы говорили, не понимая друг друга, – сказала она.

– У вас было не так уж много времени на разговоры, – заметил Стэплтон, все так же вопросительно глядя на сестру.

– Я разговаривала с доктором Ватсоном, предполагая, что он собирается здесь жить, а оказывается, он всего лишь гость в наших местах, – пояснила она. – Ему, очевидно, все равно, когда здесь цветут орхидеи. Но вы же не откажетесь заглянуть к нам в Меррипит-хаус?

Пара минут ходьбы, и мы вышли к неказистому, унылого вида дому. Когда-то, в более благодатные времена, это, скорее всего, была ферма какого-нибудь скотовода, но теперь, после определенной реконструкции, здание было превращено в жилой дом. Вокруг него в изобилии росли орхидеи, но деревья, как и везде на болоте, были чахлыми и невысокими. В общем, это место можно было охарактеризовать как неприветливое и безрадостное. Нас встретил сухой бесцветный старик слуга в старом, таком же выцветшем, как он сам, костюме. Всем своим видом старик очень подходил этому дому. Впрочем, внутри оказалось на удивление просторно и уютно. В обстановке комнат угадывался вкус леди. Посмотрев в окно, за которым до самого горизонта тянулись бескрайние болота, усеянные каменистыми холмами, я невольно задался вопросом: что могло заставить этого в высшей степени образованного мужчину и столь прекрасную женщину поселиться в подобном месте?