Собачья площадка - [7]

Глава 5

Где-то далеко то ли во сне, то ли наяву слышался заливистый лай.

Будильник не проработал и пяти секунд, как огромная ладонь хозяина прекратила эти пиликанья, и Валерий открыл глаза. С потолка на него, вытаращив три зеркальных глаза, смотрел финский светильник. Вот так уже больше года каждое утро и почти каждый вечер они смотрели друг на друга, а «почти» потому, что бывали и такие вечера, когда Валерию было не до этого. Плоский, внешне напоминающий не то краба, не то паука, застывшего на потолке, светильник являл собой образец очень мудрого решения освещения комнаты с высотой потолков два с половиной метра. Раньше здесь висела отечественная люстра, три рожка которой постоянно вступали в единоборство с головой хозяина, но если шишки и синяки на голове проходили быстро, то стеклянные колпаки не восстанавливали свой первозданный вид.

Может, зарядочку сделать, промелькнула шальная мысль, но он тотчас отогнал её.

И все же встал, потянулся, пару раз присел и подошел, натягивая на себя футболку, к окну. Перед ним раскинулась панорама пробуждающейся от зимнего сна природы, озаренная светом утреннего солнца, с многочисленными вкрапинами деяний рук человеческих, как законченных, так и не законченных, с одинаковой печатью бесхозяйственности и разгильдяйства. С высоты восьмого этажа плюс своего почти двухметрового роста Валерий взглянул вниз и замер — они сегодня вышли раньше обычного…

— Вот не спится им… — выругался Валерий. — Да иди же ко мне, придурок, — раздраженно позвал собаку хозяин, словно денщика, который помог бы ему быстрее собраться.

Подбежавший пес с удивлением наблюдал за лихорадочной суетой своего обычно спокойного хозяина.

— Да выметайся быстрее, козел. — Валерий открывал входную дверь.

Еще через минуту хозяин и пес спускались в лифте…

Да, он очень хорошо помнил почти весь тот день, красный лист календаря прошлой осени. Клиентов было немного, однако к обеду в кармане уже кое-что звенело. Вот Валерий да ещё пара хлопцев из аккумуляторного и решили поддержать традицию. Начали резво, потом подошли хлопцы с диагностики, потом загоняли задом «форд» на время, затем хором смело шли в бой за власть Советов и с сожалением, что Боже крыльев ни дав, разошлись по домам. Проснулся Валерий не сам, конечно, уже на кругу троллейбусном, что рядом с домом, и, легко пританцовывая, несмотря на свои сто двадцать три килограмма, пошел к себе.

Высоко подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, запрыгнул в отходящий лифт… Нога примостилась на что-то мягкое, тут же издавшее сначала какой-то пронзительный звук, затем, когда опустилась вторая нога, дикий визг, а уже потом, где-то сбоку, срывающийся от негодования женский голос:

— Как вам не стыдно… Тиша!..

Валерия качнуло на стенку лифта, ноги пошли куда-то в сторону, но он не упал и, оттолкнувшись спиной от стенки, сумел выпрямиться, а правая нога твердо встала на пол. Его опять качнуло, но он и на этот раз устоял, теперь уже благодаря рукам, которые обхватили чью-то шубу. На хозяйке этой шубы и повис Чуб.

Он оглянулся по сторонам, ища глазами, Тишу, которому должно быть стыдно, но никого не увидел и, только опустив глаза, заметил забившуюся в угол собаку, издававшую жалобно-воющие звуки.

Шуба агрессивно зашевелилась и закричала так громко, что на миг стало не по себе, после чего он уже стоял, совершенно протрезвевший, по стойке «смирно» и виновато смотрел на её разъяренную хозяйку.

Лифт остановился на шестом этаже, двери открылись и вновь закрылись, а разнос продолжался. Валерий Остапович никого и никогда не боялся. Он легко, одной рукой, мог бы приподнять эту кричащую женщину вместе со скулящим телохранителем и выставить на лестничную площадку, благо дверь лифта то открывалась, то закрывалась. Однако виноватый стоял и смотрел широко раскрытыми глазами, в которых малознакомое чувство вины вдруг сменилось огромным чувством восхищения.

— И не надейтесь, что я это так оставлю, — пообещала дама с собачкой напоследок, и дверь закрылась.

— Да иди ты, — привык отвечать в таких случаях Валерий громко вслух и ещё что-нибудь добавлял, как правило, про себя.

На этот раз Чуб нажал кнопку своего этажа молча…

Никогда ещё в жизни Валерию не было так грустно в праздничный вечер. Он ходил по квартире и не знал, чем себя занять. Все, что приходило в голову, тотчас же и уходило. Валерий не находил себе места, эта сегодняшняя незнакомка не шла у него из головы.

— Чернии брови, карий очи. Де ж ви навчились зводить… — неожиданно для себя затянул он, да так громко, что вдруг замолчал.

Сон не приходил, а образ блондинки с карими глазами не уходил. В этом было что-то мистическое. Карие глаза полюбил Валерий с раннего детства и сохранил эту любовь на всю жизнь. Именно с карими глазами были те упругие, крутобедрые, темноволосые девчата, что не могли устоять перед гарным хлопцем-механизатором на Полтавщине.

Именно тогда решил Валерий приобрести собаку. Ибо только хорошая собака могла втянуть его на своем поводке в привилегированное общество собачников дома-корабля.

Утренний поход на Птичий рынок не принес результатов, так как не ответил на возникшие вопросы, какую собаку покупать и кого на рынке больше, продавцов или покупателей. Сначала искал, как у нее, бассета, но потом решил, что такой балахон ему не нужен, и, проходив, размышляя и чертыхаясь на толпу, несколько часов, уехал на работу. Только к обеду Валерий появился в автосервисе «Амортизатор», где последнее время трудился в шиномонтажном цехе, чтобы отпроситься на весь день. Он с ужасом вспоминал работу в РЭУ, особенно утренние часы, где трезвому человеку отпроситься было практически невозможно. Спустя два часа, заглянув по дороге в библиотеку, Валерий читал свою первую книгу по собаководству. Вскоре ни о чем, кроме автомобилей, Валерий не знал так много, как о собаках и их содержании. И чем больше читал, тем больше убеждался, что нет в мире лучше собаки, чем ротвейлер. Во-первых, большая — маленькую он брать опасался из-за возможности наступить на нее, и если не раздавить насмерть, то покалечить. Да и уж очень много мелюзги развелось. Во-вторых, они отлично пасут скот, чем обязаны своему происхождению, а следовательно, если что, можно отправить к батьке следить за скотиной. В-третьих, взрослый ротвейлер никогда не подружится с чужим человеком, и это делало его незаменимым сторожем будущего джипа, о котором всегда мечтал.