Собачий оскал - [3]
«Да, Дима, горцы действительно склонны к преувеличениям, — подумав, изрек полковник. — Вполне возможно, груз Турпала не столь страшен, как его расписывает и.о. премьера. Однако что-то он все-таки везет!!! И явно что-то мерзопакостное!!! Другого от Шамиля ждать не приходится. Поэтому — задержать, контейнер изъять, а дальше… Гм! Лаборатория разберется…»
— Первый, я Второй. «Гость» сошел с поезда. «Друг» его узнал. Встречайте, — донесся из рации голос Сибирцева.
— Приметы те же? — осведомился я.
— Да. Одет в белую дубленку, на голове черная папаха. В руке коричневый «дипломат».
— Понял, отбой. — Я переключился на ударную часть группы во втором микроавтобусе. — Третий, я Первый. Как слышишь? Прием.
— Третий на приеме, — ответил капитан Ресовский.
— «Клиент» сейчас появится. Внешность не изменилась. Одежда — белая дубленка и черная папаха. В руке коричневый «дипломат». После подтверждения — приступайте.
— Так точно! — по-уставному отчеканил Ресовский.
Я взглянул на Тимура. Чеченец, не отрываясь, смотрел в окно. В глазах у него горели хищные огоньки. Усы под породистым носом слегка шевелились. Совсем как у кота, учуявшего мышь. Пальцы правой руки сжались в кулак.
— И-ди-и-и! Иди сюда, тень дерьма больной собаки, — еле слышно шептал он на родном языке.[2] — Иди-и-и-и, скотина! Скоро расплатишься сполна!!!
«Эге-е! Да тут у нас клановые счеты! — сообразил я. — Теперь ретивость Рамзана абсолютно понятна. А вот история с ужасным бактериологическим оружием представляется еще более раздутой. Эти паразиты любят загребать жар руками федералов!»
Из здания вокзала вышел плотный, чисто выбритый мужчина, зябко передернулся на морозном ветру и торопливо зашагал к красной «восьмерке» с тонированными стеклами.
— Он!!! — выдохнул Тимур.
— Объект подтверждаем, — сказал я в рацию.
Шесть наших ребят во главе с Ресовским дружно кинулись на эмиссара и… все пошло наперекосяк! Опередив оперативников на какое-то мгновение, «окоченевший мент» вдруг выхватил из-под полушубка совсем не табельный «узи» и открыл по ним бешеный огонь. Его немедленно поддержал короткими очередями из «стечкина» водитель «восьмерки». Группа захвата повалилась наземь. А господин Абаев бросился наутек, на бегу грамотно качая «маятник». В правой руке Турпала невесть откуда появился пистолет.
— Шай-та-а-ан! — прохрипел Тимур, выбил ногой дверцу микроавтобуса и ломанулся вдогонку за эмиссаром.
— Едрена вошь! — ругнулся я, выпрыгнул следом и одиночным выстрелом в голову уложил «мента» наповал.
Бух-бух-бух! — развернувшись на бегу, Абаев выпустил в гвардейца три пули. Мимо!
Бух-бух! — ответил тот из «контрабандного» ствола и тоже промазал.
Бух! — Тимур споткнулся, остановился, сделал пару неуверенных шагов и упал на мостовую.
П-ф-ф… П-ф-ф… П-ф-ф… П-ф-ф! — захлопали «ПСС»[3] опомнившихся оперативников. Вернее, четверых из них. Пятый лишь слабо шевелился, держась ладонями за живот, и громко стонал. Шестой вообще не подавал признаков жизни.
П-ф-ф… П-ф-ф. — «Стечкин» водителя замолчал, а Абаев внезапно дернулся, выронил «дипломат» и рухнул как подкошенный, с размаху треснувшись черепом о крышку канализационного люка. «Живые так не падают, — угрюмо констатировал я. — Взяли, называется, эмиссара! Вот гадство-то какое!» Сунув пистолет за пазуху, я подошел к Тимуру. Он лежал лицом вниз, неловко подвернув руку с зажатым в ней подарочным «кольтом». Вокруг темноволосой головы растеклась кровавая лужица. Ступни в модельных туфлях мелко подергивались. Нагнувшись к гвардейцу, я прикоснулся пальцами к мускулистой шее. Пульс отсутствовал.
— Двухсотый![4] — вздохнул я. — И куда ж тебя, дурня, понесло?!
Ко мне подбежал запыхавшийся Ресовский. Лицо капитана было бледно. Глаза опущены.
— Абаев мертв, — виновато сообщил он. — Водитель тоже. У нас два трехсотых…
