Собачий файл - [2]

Антон вырос эгоистом и потребителем. Впрочем, в этом не было его вины: какой же кот откажется от сладкой жизни? Антон ни в чем не знал отказа. Мышей в их доме не водилось, поэтому он целыми днями валялся на печке, изредка выходя во двор покувыркаться в снегу, а летом и весной развлекался тем, что прятался в бурьяне, подстерегая неопытных кошечек.

Этот барственный уклад воспитал в Антоне чувство превосходства не только над кошками, но и над людьми. Правда, злые языки поговаривали, что свой характер кот унаследовал от хозяина. Но как бы высоко ни задирал Антон нос, он всегда подсознательно ожидал, что его обидят. И боялся. Только кому бы пришло в голову обижать такого ухоженного кота, тем более кота главного бухгалтера совхоза?…

Со своими кошачьими соседями Антон не знался, терпеть их не мог. Даже когда хозяин выгнал из дому приведенную, было, Антоном кошку, тот нисколько не огорчился, не пришел к ней на помощь. Он понял: рай — для него одного. Другим в раю места нет! Кота нисколько не интересовало, кто его кормит, сколько человек живет в доме… Даже полное одиночество не страшило Антона — если, конечно, в доме было что поесть.

Однажды Антона пригласили в гости. И вот в связи с чем.

Антон не потрудился запомнить дочь хозяина, которая когда-то подобрала его и выходила. Тем более что она вышла замуж и переехала на другой конец села. Это она взяла Антона погостить, но занималась больше мужем, чем котом. Антон, недовольный, вернулся убежденным домоседом. Но, конечно, он немного кривил душой, думая, что ушел из-за мужа. Дело в том, что в молодой семье уже жил серый кот, также претендующий на свое место под солнцем. А под одним солнцем, да еще в одном доме, трудно ужиться двум философам-эпикурейцам. Вот и показалось Антону, что в гостях и еда не так вкусна, и печь не так тепла…

Дома Антон сразу дал понять, что хозяин — он. Михаил Федорович, совхозный главбух, не возражал — после смерти жены и замужества дочери рядом не осталось никого, кроме кота. Книг главбух не читал, вечера проводил исключительно перед телевизором. Антон тоже любил телевизор. Возле этого ящика, переливающегося весенними цветами даже в самую лютую стужу, он часто получал что-нибудь вкусненькое.

Именно в такой вот безоблачный период никчемной кошачьей жизни произошло то, что круто и обидно изменило эту жизнь.

Однажды к хозяину пришел директор совхоза и попросил:

— Михаил Федорович, приюти товарища из района на одну ночь.

За полчаса до этого визита ничего не подозревающий Антон, по обыкновению своему, свернувшись калачиком, спал. Чем-то встревоженный в последние дни Михаил Федорович подбросил в печь пару больших поленьев, поворошил кочергой золу, распушил сноп искр и вспугнул разомлевшего в жаркой избе Антона. Тот вскочил, было, но, узнав хозяина, мяукнул для порядка и вновь растянулся на печи.

Он дремал, зная прекрасно, что еще совсем немного посопит и пошелестит бумагами хозяин, потом покряхтит и тоже уляжется в постель. Знал он и то, что завтра его ждет такой же бесконечно долгий серый зимний день. Антон наслаждался теплом и сытостью и полагал, что так будет и завтра, и послезавтра, и всегда. А о том, что будет после «всегда», лишенный воображения кот не думал. Правда, иногда ему казалось, что потом наступит бесконечное царство незабываемого запаха валерьянки. Но пока размышлять об этом было рановато, и кошачье сегодня веяло обычным, спокойным однообразием. И вот в этот-то самый момент раздался неожиданный — а потому тревожный — стук.

Михаил Федорович отодвинул засов и открыл дверь, а Антон только лениво и нехотя, с видом истинного хозяина дома, чуть-чуть повернул голову. Говорил, судя по голосу, директор совхоза. Кот отличал директора совхоза, который никогда к нему не приставал, не брал на руки, как другие гости, не гладил и ничего не обещал; относился к Антону, как положено, вежливо, и с чувством подчеркнутой любезности, но без фамильярности.

Кот прислушался: судя по интонациям, директор что-то просил. А еще, если судить по двойной порции пахнувшего холода, входная дверь впустила не одного человека.

Рядом с директором стоял высокий незнакомец с портфелем. Он вел себя скромно, но Антону не пришелся: кот был консерватором и нового не любил.

— Так пусть у тебя переночует товарищ, а завтра я его устрою, добро, Михаил Федорович? — и директор — это кот сразу увидел — подмигнул главбуху.

— Отчего же не добро, места не жалко, оставайтесь, — проговорил хозяин Антона, тайком понимающе кивая директору.

— Ну и ладно, — сказал директор.

Потом они вышли в сени и о чем-то тихо заговорили, а гость остался в избе и, не обращая внимания на кота, стал разглядывать комнату.

Вскоре вернулся хозяин. В руках он нес запотевшую с холода бутыль и похожий на лед кусок свинины. Антон, предвкушая близкое угощение, потянулся. Но гость — чего кот уже совершенно не мог понять — от сала и водки отказался. И этим, конечно, не показался коту еще больше. Но приезжий, видимо, обладал какой-то властью, потому что хозяин покорно, хотя и с прибаутками, убрал со стола словно нечаянно выставленную снедь и принялся стелить гостю возле самой печи.