Со взведенным курком - [7]

Оказалось, что наши дежурные крепились-крепились, да и тоже вздремнули. Вздремнули, а между тем у Васи Алексакина вывалился из-за пазухи «смит-вессон». Поблескивавший никелированный револьвер заинтересовал осмелевших ребятишек; они помчались в село и привели толпу любопытных. Крестьяне были настроены враждебно: ведь вести о революции приходили сюда, в это глухое и темное, затерянное в лесной дали село, через муллу и, урядника, которые не жалели черной краски, живописуя «злодейства» городских дармоедов-крамольников, «врагов русского и башкирского бога и батюшки-царя».

Пришлось спешно сниматься с места.

…Спустилась ночь. Низкое небо сплошь затянули дождевые облака, словно над нами развернули кипу грязной ваты. Носков остановил отряд — цель была совсем рядом.

Кадомцев разделил нас на две группы. Шестерка боевиков во главе с Мячиным бесшумно снимает сторожей. Вторая группа забирает взрывчатку.

Нервы словно обнажены.

Носков передает: в нескольких шагах — изгородь.

Костя Мячин со своей шестеркой отправился вперед: двое — к сторожке, остальные с разных сторон к складу, чтобы одновременно убрать всю охрану. Наша четверка несколько задержалась: вдруг Мячину понадобится подмога. Но все шло точно по расчетам. Наконец связной доносит: сторожа связаны.

Теперь наш черед! Мы живо принялись за сарай. Взломать замок — минутное дело. В каждый мешок — по две коробки динамита. Это фунтов по двадцать на человека. Кроме того, патроны гремучей ртути и бикфордов шнур. По сигналу фонариком собираемся у сторожки.

— Ну как? — негромко спросил Кадомцев.

— Все в порядке! — откликнулись старшие групп.

Кадомцев осветил фонариком карманные часы. Времени у нас в запасе еще много — появляться на вокзале задолго до отхода поезда опасно.

— Давайте выпьем чаю, — предложил кто-то из уфимцев. — В сторожке печурка топится.

Совсем неплохо действительно после всех треволнений напиться горячего чаю. Но Мячин резко запротестовал.

— Не надо, сотник, здесь задерживаться, — настаивал он. — Лучше побудем в лесочке за вокзалом. Ей-богу, так безопасней.

Минутное раздумье, и Кадомцев согласился.

Разобрав вещевые мешки, тронулись в путь.

Теперь шли молча, словно кожей спины ощущая опасный багаж. Старались ступать поосторожней, двигаться плавно, не спотыкаясь. Кругом в лесу все было тихо. Еще час-два — и партийное задание можно будет считать выполненным.

И вдруг — верховые! Грубые голоса:

— Вот они! Здесь! Окружай!..

Мы скопом шарахнулись в непролазную чащу. Лес наполнился шумом, загремели, умноженные эхом, выстрелы. Стало ясно: на нас идет большая облава.

— Рассредоточиться! — распорядился Кадомцев. — Друг друга не терять. И не стрелять, понятно? А то все взорвемся.

Да, динамит и гремучка — сварливые соседи…

Конникам двигаться в темноте по густому лесу было куда труднее, чем нам, и вскоре они нас потеряли из виду. Мы поняли это по беспорядочной пальбе.

— Носков, веди в обход, — решил сотник, — не на вокзал, а в самый Усть-Катав.

Прошли еще немного. И неожиданно снова засада. Опять крики, гам, стрельба… Опять бегство в гущину леса. Ясно: мы — в кольце. И ко всему еще наш проводник Носков растерялся, сбился с направления, потерял ориентиры.

— Что будем делать, сотник?

— Разбиваемся на две группы, — приказал Кадомцев. — Одна — под моей командой. Если что случится, за меня Мячин. Носков с нами. У симцев начальником Гузаков. Помощник — Мызгин. Мы идем дальше, как шли, а вы — тем путем, что двигались сюда. Кто первым столкнется с заставой — принимает бой. Тем временем другой отряд выйдет из окружения и вынесет свою часть динамита. Все! Вперед!

Уфимцы мгновенно исчезли в ночной мгле.

А темнота еще больше сгустилась; казалось, что она стала вязкой на ощупь. Тучи зацепились за вершины деревьев. Где-то рокотал гром. Прямо-таки декорации к какой-нибудь мрачной трагедии.

Мы гуськом шли за Мишей, настороженно прислушиваясь, то и дело останавливаясь. На душе было скверно.

Внезапно Гузаков остановился как вкопанный — он чуть не налетел на изгородь. На ту самую хорошо уже знакомую изгородь вокруг динамитного склада! Значит, мы сделали круг и вернулись обратно. Хорошенькое положение!..

За оградой послышались громкие мужские голоса. Мы залегли и притаились. Каждое слово доносилось совершенно четко.

— Я веревку кое-как распутал и бежать, — рассказывал кто-то, — а тот, главный, видать, у их, в энтот час из сторожки вышел… Не иначе, господь мне помог. Не помню, как и до барака добежал. И прямиком к господину анжинеру. Так и так, говорю. «Разбойники, — говорю, — напали, связали, а я, слава богу, убег».

— Ну, а инженер что? — спросил другой.

— Аж побледнел — шутка сказать, сколь динамиту здесь! К телефону кинулся. Крутил, крутил ручку-то, насилу до вас докрутился.

— Я ж говорю тебе, — вмешался третий голос, — что это сам их благородие господин инженер с моста телефонировал. Тут нас сразу в ружье.

Так вот в чем дело! Вот почему началась облава!.. Мячин упустил одного сторожа и никому об этом не сказал. Тот и поднял тревогу. Теперь ясно, почему Мячин так настойчиво уговаривал поскорее убраться со склада. Как же он так мог? Поставил всех под удар!