Со всеми и ни с кем: книга о нас – последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета - [38]
Кроме того, цифровая жизнь – это превосходное средство уклонения от значимых целей. Психолог Джеффри Миллер, размышляя о том, почему мы до сих пор не обнаружили разумных инопланетян, решил, что они, вероятно, все впали в зависимость от видеоигр. То есть ими овладела апатия – некая противоположность поведению героев «Звездного пути», которые «только тем и занимаются, что ищут новые виды жизни и цивилизации». Эти инопланетяне просто «забывают отправлять в пространство радиосигналы и колонизировать другие планеты» – пишет Миллер в журнале Seed.
Они слишком заняты безудержным потреблением и виртуальным нарциссизмом. Им не нужны стражи, чтобы загнать их в матрицу, они делают это сами, так же как сегодня делаем мы… Они стали похожи на крысу, непрерывно нажимающую педаль, стимулируя электрическим током покрышку четвертого желудочка, откуда импульсы попадают в прилежащее ядро, выделяющее допамин, под воздействием которого крыса испытывает вечное удовольствие.
Может, действительно отодвинуть в сторону такие проблемы, как воспитание детей, исследование космоса или защита окружающей среды, и отдаться вариациям на виртуальные темы?
Наша зависимость от новой подлинности цифрового опыта – ощущение реальности вещей, заведомо бестелесных – наиболее отчетливо проявляется после отказа техники. Если в кафе пропадает доступ в интернет, то сидящие там блогеры начнут буквально задыхаться, как от нехватки кислорода.
Правда, такие несчастья случаются редко и длятся недолго, поэтому мы не успеваем всерьез оторваться от новой реальности. Реальность нашей цифровой жизни сильна. Подумаешь, какой-то незначительный сбой. Но насколько в действительности непобедима эта новая реальность, тонкая всемирная паутина?
В 1909 году Эдвард Форстер[65] опубликовал маленький умный рассказ «Машина останавливается», в котором описал, как рвется такая паутина. Будущее кажется Форстеру таким: люди живут под землей, в изолированных шестиугольных камерах, напоминающих соты огромного улья. Каждый из обитателей этих сот знаком с тысячами людей, но сама мысль вступить друг с другом в реальные взаимоотношения (прообраз социальных сетей) вызывает отвращение. Люди общаются между собой при помощи «тарелок» (можно сказать, «по “Скайпу”»). Общение происходит благодаря сложной системе, которую именуют машиной. Она развлекает людей и позволяет при помощи электронных средств контактировать друг с другом. Машина не передает «нюансы чувств и эмоций», но предлагает общее «идеальное представление о человеке», чего вполне хватает для «практических целей». Если «переговорные трубки» приносят слишком много сообщений (надо полагать, что это прообраз электронной почты), то человек может перевести трубку в режим изоляции. Правда, при повторном включении он получает множество тревожных сообщений. Идут годы, и люди все сильнее зависят от машины. В конце концов они даже начинают поклоняться ей, создают квазирелигию. Форстер называет это «бредом уступчивости».
Людей предостерегают от приобретения подлинного чувственного опыта. «Первичных идей на самом деле не существует, – провозглашает один выдающийся философ. – Они всего лишь физические впечатления, произведенные любовью и страхом, но разве на таком фундаменте можно воздвигнуть настоящую философию? Пусть ваши идеи будут вторичными, а если возможно, то и более дальних порядков, ибо тогда они будут надежно удалены от вредной стихии непосредственного наблюдения». Но понятно, что добродетельная машина неизбежно ломается и вместе с ней рассыпаются стены келий подземного общества.
Писатель Джарон Ланье считает рассказ Форстера провозвестником надежды, фантазией, в которой человечество в итоге сбрасывает оковы (или насильно их лишается). «В конце рассказа, – пишет Ланье, – уцелевшие люди выбираются на поверхность и оказываются в подлинной реальности. “Солнце!” – восклицают они, пораженные сияющей красотой, которую они не могли себе даже вообразить».
Но Ланье выдает желаемое за действительное. Рассказ Форстера заканчивается отнюдь не так безоблачно. Жители подземного города так и не выбрались из капкана машины и не увидели солнце. Воздух над землей ядовит для них, и, когда машина погибает, герои Форстера, мельком увидев чистую синеву неба, оказываются погребенными заживо – на них обрушивается каменная крыша подземного мира. Откровения не случилось, люди погибли. Слова, произнесенные в финале, звучат совсем не так, как у Ланье. Вот они: «Человечество получило свой урок». Форстер описывает поворот назад от свершений, сделанных Гутенбергом. Распад и уничтожение будущего.
