Со скоростью "Хикари" - [20]

— И эти омули дали потомство?

— Да. Из икринок байкальско-японского омуля потом пошли второе, третье и последующие поколения.

Районы Асакуса и Синдзюку считаются в японской столице центрами развлечений. Здесь много двухэтажных деревянных домов, небольших лавок и мастерских традиционных ремесел. Много старинных храмов. В числе их известный буддийский храм Сэнсодзи, посвященный столь популярной среди верующих богине милосердия Каннон. В нем как святыня хранится небольшая статуэтка богини. Когда-то она попала в сети трех братьев, ловивших рыбу в реке Сумида, протекающей неподалеку от того места, где сооружен этот храм.

Район Асакуса славится трудом умельцев-ремесленников. Делают здесь циновки — татами, шьют кимоно, изготовляют игрушки, зонты, веера. В одной из мастерских — выставка оригинальных фарфоровых подставок для хаси — палочек для еды.

— Они очень подойдут к праздничному столу, — говорит Ёсида-сан. — Хороша здесь и посуда. Хозяйка всегда не прочь пополнить свое хозяйство изделиями из фарфора.

Посуда, разукрашенная узорами, действительно хороша. На одном из прилавков грудой лежат подносы, чайники, чашки.

— Обратите внимание на это «художественное ателье», — показывает Сергей Петрович на одну из вывесок. — Только в нем занимаются не пошивом одежды, а татуировкой. В старину она была в Японии очень популярна. Татуировкой украшали себя гангстеры.

куртизанки, гейши. Среди желающих нанести на свое тело «вечный рисунок» были и люди обычных профессий.

В такое «ателье» любопытно заглянуть. Хозяин встречает нас глубоким поклоном. Узнав, что мы с Марет из Советского Союза, говорит, что клиентами этого очень старого «ателье» были когда-то и русские, даже из знатного рода. Часто заходят сюда иностранные моряки. Увлечение татуировкой не исчезло и сейчас.

Один знакомый, побывавший в Японии, рассказывал, что, попав в первый раз в столь популярную в Японии общественную баню, он подумал, что посетил «художественную выставку». На телах многих обнаженных японцев были наколоты исторические сюжеты, садовые пейзажи, пагоды, женские головки, цветы. «Не столько мылся, сколько разглядывал», — признался он.

О том, как раньше производилась сложная операция татуировки, можно прочесть в книге М. Верна «Современная Япония». Позволю себе привести оттуда краткий отрывок.

«Японец Банго-сан слывет лучшим татуировщиком; он уже старик с трясущимися руками и подслеповатыми глазами. Перед операцией он выпивает полстакана коньяку, и руки его совершенно перестают дрожать. Пациент обнажает ту часть тела, где желает татуироваться, и выбирает из альбома Банго рисунок. Самые удобные и безопасные места те, где артерии и вены скрыты под мускулами, а самый распространенный рисунок и вместе с тем самый удачный — японский дракон, извергающий пламень из пасти. Выложив свои инструменты, Банго сажает пациента к свету и, предупредив его, что не отвечает за последствия, если пациент страдает золотухой, приступает к татуировке»^{27}.

Далее автор описывает сам процесс нанесения на кожу рисунка. Делается контур, который слегка накалывается иглой. Потом кладутся тени и глубоким инструментом наносятся штрихи. Через полчаса болезненные ощущения пропадают, и лишь беспокоит зуд в тех местах, где нанесена красная краска.

«Состав красок доподлинно неизвестен, и Банго говорит, что это японский секрет. Татуированное место вспухает и болит с неделю, затем кожа со струпьями начинает сходить; через две недели рисунок выясняется во всей своей красе, приобретает прочность и остается уже на всю жизнь».

Пишет М. Верн также, что многие японцы татуируют подмышки. Много времени отнимает украшение всей спины. На ее татуировку уходит чуть ли не несколько лет, и стоит эта операция немалых денег. Но ценители многовековой традиции, в том числе и некоторые женщины, готовы заплатить большие деньги за это «пожизненное украшение»^{28}.

Долго мы бродили по улицам Токио. Пора и отдохнуть. По программе предстоит знакомство с японской кухней.

Бесшумный скоростной лифт, создав на несколько мгновений чувство невесомости, поднимает на двадцать девятый этаж. Кроме национального японского на этом этаже есть еще китайский, корейский и итальянский залы. На стене возле приоткрытых дверей каждого из залов висит табличка. Надписи сделаны и иероглифами, и на английском языке.

Идем по длинному коридору, приостанавливаясь около каждой двери.

— Вот это то, что нужно, — говорит Ёсида-сан, прочитав очередную табличку.

Немолодая японка в черном блестящем кимоно, перетянутом оби — поясом, дважды перетягивающим талию и заканчивающимся большим бантом на спине, — встречает традиционным поклоном. Она рада приходу гостей и просит оставить у входа нашу обувь, а потом пройти за ней в зал. Помогать ей в обслуживании гостей будут еще три японки. Помощницы много моложе хозяйки, одеты в светлые кимоно. Они тоже отвешивают поклоны, улыбаются.

Небольшая по размерам комната. Посередине низкий стол, вокруг которого разложены плоские подушки для сидения — дзабутон. Японцев с детства учат «сидеть на земле». Стульев и табуреток нет. Мы с Марет с опаской поглядываем на подушки: неужели так придется сидеть весь вечер? Но беспокоимся мы на этот раз напрасно: под столом в полу сделано квадратное углубление, куда можно опустить ноги.