Сны сирен - [3]

Вильям Херст родился в сорок девятом году двадцатого века. С детства любил рисовать и мог рисовать что угодно. Буквально тоннами изводил альбомы и тетради. Придумывал и рисовал Херст в основном некие картинки, наподобие комиксов. А иногда попросту перерисовывал на свой манер сюжеты популярных в те годы историй про Супермена и Капитана-Америку. В юности он поступил в художественную академию, закончил ее с отличием. Там же пристрастился к церковному изобразительному искусству. С увлечением изучал религиозную живопись различных культур. Овладел самыми разными техниками. По окончании академии даже подумывал о работе реставратора в историко-религиозном институте. Но – пошел работать в крупнейшую компанию по созданию комиксов, в «Марвел». Сбылась мечта детства! Он мог рисовать настоящие комиксы, которые расходились огромными тиражами. Карьера Херста шла вверх. Ему пророчили большое будущее… как вдруг он придумал очень странный сюжет про Рай и Ад. Будто бы Рай и Ад на самом деле находятся в одном и том же месте – в Саду Снов. И охраняют его прекрасные Сирены. И будто бы отважный Персей спасает праведников, попавших по ошибке в Ад. А попасть в Ад Херста по ошибке было совсем не сложно – нужно всего лишь заблудиться во сне…

Прорисованы персонажи Херста были великолепно. Диалоги на удивление правдоподобны, атмосфера просто потрясающая. Но… сама концепция казалась всем несколько странной, и эти рисованные истории спросом не пользовались. Работодатели были вынуждены прикрыть проект. Херсту тогда было двадцать семь лет. Карьера на взлете – а тут такой удар. Комиксы Херста свернули и предложили вернуться к рисованию суперменов. Херст отказался. Он уволился из «Марвела» и принялся искать издателя для своих сумасшедших проектов. Все было тщетно. Он рисовал книгу за книгой, но никто не соглашался их печатать.

– Откуда у тебя все эти странные истории? Откуда такие необычные образы? – спрашивал его очередной потенциальный издатель.

– Из снов, – отвечал Вильям Херст.

– Брось эту затею. Ты совсем помешался на своих снах. Это тебя погубит.

– Неважно. Главное, что я рассказываю их кому-то. А рассказывал он эти истории, наверное, только своей девушке, с которой они хотели пожениться. Она листала его альбомы буквально с замиранием сердца. Но нищета, неумолимо подкрадывающаяся к ним, очень пугала ее. И вот однажды она не вернулась к нему в дом. И вообще больше никогда не пришла, и не написала даже письма. Вильям Херст остался один.

Он стал много времени проводить в постели. И видеть все больше ярких, красочных снов. Просыпался – и тут же рисовал их сюжеты на листах бумаги. Все сбережения он тратил на альбомы и тетради. Самым страшным сном для него было видение, где у него заканчивались карандаши и бумага. Так он и рисовал свои комиксы про Рай и Ад, про Сирен и Персея, про заблудившихся в Саду Снов людей… пока однажды не заснул так крепко, что не смог проснуться.

Вот такая история.

Ты подошла ко мне и обняла. Потрепала волосы:

– Какой ты у меня талантливый все-таки. Такое придумал!

– Да, – ответил я и хитро подмигнул. – Но мне кажется, что я здесь ничего не придумал. Мне кажется – все, что я рассказал, мне приснилось. Еще тогда, в субботу. Помнишь, мы сидели на кухне и обсуждали сон про этого человека.

– Да, помню. Все равно отличная история. Из нее мог бы получиться хороший рассказ. Или даже роман. Или сценарий фильма.

– Возможно. – Я подошел к тебе. Обнял и поцеловал. Еще один день в Раю.

IV. ТЕМНОТА ПОД ОДЕЯЛОМ

Мне было несложно понять Херста, не то выдуманного мною, не то приснившегося мне персонажа. Умей я рисовать, я бы наверняка тоже делал зарисовки своих сновидений. В очередное утро я брел в ванную, потирая опухшие веки, и толком не понимал, где нахожусь… Что-то не так было в моей жизни. Но что именно? Не знаю… Наверное, мне просто необходима была борьба. Хоть какая-то. А ее не было. Не было никаких даже намеков на борьбу… Моим врагом был лишь я сам. Но этот противник давно уже взял меня без боя. Я капитулировал, и белый флаг развевался над моим городом надежд. Так бывает, когда просыпаешься утром, а ты вовсе не рок-звезда, не гангстер, ты даже не успешный бизнесмен и не храбрый путешественник. Ты тот, кем ты стал. Ты – это ты. И тебе нельзя ненавидеть себя за это. Но и любить тоже не получается. И вот ты просто живешь. Живешь, чтобы сдохнуть однажды… или чтобы не думать об этом. Это жесткая черта – когда понимаешь, что никогда не станешь кумиром для самого себя. Поэтому ты просто идешь по дороге и не думаешь ни о чем… Что лучше: рисовать капитанов-америк или сады сирен? Лучше – для кого? Я прекрасно понимал Херста, но у меня была кишка тонка, я был слишком малодушен, чтобы жить по-настоящему. И, в конце концов, я не хотел, чтобы меня бросила ТЫ. Для меня всегда были крайне важны многие мелочи. Все эти утренние нежности и просмотры «Южного Парка» на диване в гостиной… Я обычный. Я самый обычный. Мне не стать героем. Мне не стать героем даже для самого себя. А Херст – он просто сумасшедший художник, который ничего никому не доказал.

Так я размышлял, лежа на диване и поглядывая вполглаза новостную программу по НТВ – горы трупов и люди-кавказцы в наручниках перед камерой. Я всегда думал: зачем все эти программы, кто их смотрит? А вот сам же смотрю – и не переключаю… Странно. Особенность сознания… Мы любим приглядывать за тем, что нам не нравится. На всякий случай, чтобы ничто не вышло из-под контроля. Я лежал на диване и размышлял о нелепости всего, что так или иначе можно было назвать моим существованием, и тут в комнату влетела ты и выпалила: «ТЫ ВЕЛИКИЙ! Ты угадываешь прошлое! Вильям Херст был на самом деле!!!»