Хочется сказать слова благодарности людям, без которых эта книга не была бы написана, или написана, но совершенно другой. Благодарю маму и папу за то, что я есть, свою жену Элизу за круглосуточную поддержку и любовь, Женю Сафонова за ценные дружеские ремарки, Сережу Мишакова за музыку в колонках, Рому Пушкина за дружеское плечо, Сашу Сипатого за то, что никогда не подводит, Лену Кипер и Олега Борщевского за лучи позитива, Юру Гаркунова за техпомощь в Сети, Сашу Мухина за то, что был рядом, Иру Монро за то, что было иногда очень весело, Владу Мухину за фотографии, Сережу Гордиенко за дизайн, Софи Тронза за красивые слова, Наташу Троицкую за постоянство, Александра Прокоповича и Катю Серебрякову за приятное сотрудничество… А также всех моих друзей и близких за понимание, терпение и поддержку.
о. Бали, Юго-Восточная Азия
– Гребаные целлофановые пакеты! Будьте вы прокляты, создатели пластиковых стаканчиков и резиновых гондонов! Неужели я должен плавать во всем этом дерьме?! Стоять по пояс в Индийском океане и ощущать кожей не соленую воду, а прикосновение покачивающихся в волнах прозрачных пластиковых мешков?! Вы заполонили всю планету! Вы не оставили места для жизни мне!
Это орет Стив. Стив американец. Мы оба находимся на райском острове Бали. И у меня, и у Стива одинаковое выражение лица – наши лица превратились в маски отвращения. Разница лишь в том, что я отдыхаю на лежаке в трех метрах от океана, а Стив пошел купаться. Но океана Стив так и не нашел, он заблудился в потоках плавающего в волнах мусора. Стив из тех американцев, что искренне верят, что их мнение кого-то волнует, а их действия что-то значат. Поэтому он стоит по пояс в грязной воде и орет своим американским матом, проклиная загрязнителей окружающей среды. Стиву двадцать пять лет, и он, разумеется, голосовал за Барака Обаму.
А потому он никак не понимает, какого хрена в мире все еще происходит какое-то дерьмо. Я подзываю к себе парня, выдавшего нам лежаки, и спрашиваю, что за долбаная херня тут случилась. А парень улыбается и отвечает: «Сорри, босс, цивилизация!»
Цивилизация… Маленький балиец, целыми днями торчащий на пляже, чьи ноги никогда не знали никакой обуви, кроме шлепок-вьетнамок, никогда не изучавший ни физики, ни философии, ни макроэкономики, в совершенстве знающий лишь регги да серфинг, не думая ни секунды, ответил на сложнейший вопрос человечества – указал на причину большинства бед и несчастий на планете Земля. Ответил, взял широкие грабли и, улыбаясь солнцу и мне, пошел убирать мусор, выброшенный волной на пляж. Все эти пакеты и пакетики, куски упаковочной пленки и гигантские скрученные в немыслимые узлы мусорные мешки. Да, это и есть наша цивилизация. Сколько тысяч лет должно пройти после исчезновения человечества, чтобы на земле не осталось ни следа от его существования? Сколько? Немыслимо до хрена. Уверен, что археологи будущего, другие, совсем не похожие на нас, разумные создания, будут изучать нашу культуру по пластиковым изделиям. Более того – выставлять их в музеях, как сейчас нам демонстрируют образцы эпох бронзы и камня. Нашу цивилизацию назовут пластиковой или полимерной. Представьте себе музей, где в стеклянных шкафах с подсветкой висят отреставрированные пакеты из супермаркетов! И карта очагов «культуры». И на ней все мыслимые и немыслимые кусочки суши. Даже там, где людей пока нет и никогда не будет, последствия существования человечества найти не сложно. Их прибивает к берегу океанскими течениями, их выбрасывает на пустынный девственный пляж. Птицы находят их и тащат на деревья, приспосабливая всю эту нелепицу при строительстве гнезд.
Век полимера очень долог. В естественной среде он распадется не раньше чем через двести пятьдесят лет. Не исключено, что некоторые образцы переживут тысячелетия. Все это обыкновенная химия. Все это особый состав, призванный служить и помогать человеку. Все это наш так называемый прогресс, цель которого сделать для каждого доступными минимальные блага цивилизации. А потому, Стив, заткнись. Закрой свой рот, зажмурь глаза и окунись в мусорные пакеты, которые принесло течением то ли из Денпасара, а может, и с густонаселенной Явы. Терпи, ведь это все то, за что ты на самом деле борешься. Это издержки победы добра над злом, просвещения над мракобесием. Небольшая часть самого обычного «американского пирога». И я тоже зажмурюсь и пойду ловить волну. Возьму свой серф и, морщась от отвращения, заплыву подальше сквозь пластиковые заросли и прокачусь, оседлав зеленую в крапинку волну, первым, но далеко не последним, продемонстрировав новый увлекательный вид спорта – garbage surfing.
Вот о чем я думаю, лежа под солнцем Бали, глядя на мусор и своего нового приятеля Стива. Я беру доску и иду в океан. Что бы ни случилось, мы всегда должны делать то, что должны делать.
* * *
Утром меня опять будят птицы. Надо было чаще смотреть канал «Дискавери», тогда бы я знал, почему они так истошно орут именно по утрам. Этим криком и пением птицы обозначают свою территорию, но почему ее крайне важно обозначать именно на рассвете? Такое ощущение, что все эти самцы пернатых, проснувшись впадают в глубокий шок от того, что несколько часов они жили в абсолютной тишине и на их владения вот-вот может кто-то покуситься. Вот они и наверстывают упущенное. Никак не могу к этому привыкнуть. Ночью орут цикады и гекконы, маленькие древесные лягушки и здоровенные черные жуки, утром – птицы, днем – люди. Этот безумный, безумный мир. Полная палитра всевозможных звуков. Тишина наступит, только если сесть на байк и покатить в горы. Через два с половиной часа дороги по серпантину я смогу ощутить настоящую, стопроцентную, тишину. Правда, подозреваю, что это от того, что у меня при резком подъеме закладывает уши.
