Сны Ocimum Basilicum - [39]
Другая фотография – бутерброд с докторской колбасой, который она приготовила для себя как-то утром. Это была бы бессмысленная публикация, если бы не забавная изюминка: на колбасе Нюсики майонезом нарисовала улыбающуюся рожицу. Правда, она слишком поздно заметила, что в кадр также попали пластмассовая корзина с грязным бельём и край переполненного мусорного ведра, но ничего страшного. Кто бы это заметил, ведь майонезный смайлик на розовом кружочке колбасы был таким милым!
Ну и, разумеется, самая сильная сторона её аккаунта: селфи и профессиональные фотографии из модельного прошлого. Последних накопилось великое множество – ещё с тех благословенных времён, когда её приятель, мечтавший стать фотографом, был рад любой девушке, готовой бесплатно, ради искусства, раздеться перед камерой. Он снимал Нюсики не только в жанре ню, но были также фотосессии в стиле пинап, будуарные снимки и портреты. Что касается селфи, то в этом деле она была гуру и смогла бы придать своей голове выигрышное положение даже будучи растянутой на дыбе. На её селфи никому не было скучно смотреть, ведь она всегда придумывала что-нибудь новенькое: то парик, то любимые оптические очки без диоптрий – их она носила иногда на работе, чтобы выглядеть умной и серьёзной, – то ободок с игривыми ушками, то эротично обсасываемый леденец Chupa Chups во рту, а на случай, когда ей хотелось взволновать Алтая, у Нюсики имелись фотографии в костюмчике горничной. Мужчинам-подписчикам, знакомым и посторонним, костюмчик пришёлся по нраву, на эти снимки лайки пролились тропическим дождём, а ценители аэродинамических форм писали комментарии «а без костюмчика еще лудше» и «зачотный жопец», на что Анастасия, как девица интеллигентная и благовоспитанная, отвечала чинным «Благодарю».
Словом, Нюсики пришла к выводу, что у её Instagram хороший потенциал. Остался пустячок – научиться писать умные интересные тексты и работать в профессиональных фоторедакторах. Нюсики полезла в Google искать бесплатные уроки ретуширования.
Ветер растрепал шелковицу, обглодал её ветви, и Алтай стоял по щиколотку в гниющей листве, глядя на полуобнажённую крону так, словно перед ним был Иггдрасиль. Корни его расползлись под плиткой, которой выложили двор десять лет назад. Чтобы добраться до земли, нужно было разбить плитку и вгрызться в слой бетона под ней, и Алтай не был уверен, что справится самостоятельно. Вроде у Юсифа был перфоратор. Бог знает, зачем он ему потребовался. Алтай позвонил приятелю.
– Зачем тебе перфоратор? – удивился Юсиф.
– Хочу посмотреть, что во дворе под полом происходит. Мне кажется, там крысиные ходы и корни дерева землю съели, – отчитался Алтай по заранее продуманному плану.
– А, ладно, приходи забери. Как там твой спонсор, не пустил тебя?
– Нет, – пару минут Алтай сквернословил в ухо благодарному слушателю Юсифу.
– Я тут, брат, что подумал. Ты, может, к Рейхан пойдёшь?
– Кто такая Рейхан, что за Рейхан?
– Колдунья. Очень сильная. У всех всё исправляет. Помнишь, моя сестра с двумя детьми от мужа ушла? Этот ограш[16] потом тут ходил-ходил, орал, базарил?
– Она вроде вышла замуж и в Германию уехала?
– Да! Познакомилась с мужем через пять дней после Рейхан.
– Типичная систематическая ошибка выжившего, – пробурчал Алтай.
– Какая ошибка?
– А ты знаком с сотней женщин, которые приходили к этой твоей Рейхан и не вышли замуж?
– Нет-э-э.
– А они наверняка были.
Юсиф обиделся.
– Вот ты не веришь ни во что, поэтому так.
– Я поверил в то, что NerGAL мне деньги даст.
Пока они разговаривали по телефону, Алтай успел дойти до дома Юсифа.
– Вот тебе перфоратор. Ты всё-таки к Рейхан сходи, она живёт на холме, два квартала тебе пройти.
Алтай только скривил лицо: с него в детстве хватило Хумар, и других сумасшедших, охочих до денег старых ведьм видеть ему не хотелось.
Он нёс перфоратор, предвкушая, как отомстит соседке из смежного двора. Соседка не умела разговаривать по-человечески. Алтай даже подозревал, что у неё какой-то врождённый дефект голосовых связок, не позволяющий ей издавать звуки громкостью ниже ста десяти децибел. Когда утром рано он уходил к себе в офис, она орала на своего малолетнего сына. Когда он возвращался, она всё так же надсаживала глотку, в тёмное время суток выбирая объектом поражения мужа. Звук был такой, словно свинью обучили разным словам, а затем приковали к электростатической машине и подвергли непрерывной электрошоковой терапии. Однажды Алтай не поленился и в течение целой недели записывал визг соседки на диктофон, затем его работники склеили всё в один непрерывный звукоряд (это было просто, ибо пауз с тишиной в исходной записи оказалось не так уж много). Установив достаточно мощные колонки прямо перед окном, выходящим в соседский двор, Алтай врубил полученный саундтрек на полную громкость и ушёл, довольный. После этих мер соседка молчала целых три дня, но вскоре крик снова отыскал отверстие в её голове, подобно воде, которая всегда находит себе путь.
«Пусть теперь насладится звуками перфоратора», – злорадствовал Алтай, копошась под деревом с фонарём. Раньше двор освещала лампочка, но она давно перегорела. Алтай укрепил фонарь и врубил перфоратор. Инструмент трясся в его руках, стремясь вырваться на волю, серые плитки крошились, разбрызгивая вокруг себя твёрдые острые слёзы; Алтай уже второй день продолжал с ожесточением разрушать свой дом.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.