Сновидица и лис - [6]

К сожалению, жизненная круговерть увела меня далеко от места рождения, прежде, чем я вошла в тот возраст, когда могла бы открыто неповиноваться матери. С тех самых пор о звездопадах оставалось лишь мечтать. Потому сейчас, вернувшись домой, пропустить такую красоту мимо внимания было бы кощунством. Так что я на несколько дней оставила уют хижины у реки Цветинки (или Saia, как называла ее мать) и отправилась на охоту в северные перелески с тем расчетом, чтобы провести пару ночей под открытым небом.

Огонек, мой дух-спутник, поддержал идею. В конце концов, именно он все время рассказывал мне про пустоши — земли тысячи ручьев, их скалистые выступы, шелковые волны ковыля, густые перелески и конечно же звездопады. По его мнению, я не могла бы родиться в месте, более соответствующем моему характеру. Покой, царящий в этих краях, был лишь иллюзией, скрывавшей дикий, свободолюбивых и необузданный нрав древних земель. Когда-то Великие Пустоши являлись частью леса Селувим, последней обители эльфов в безнадежном сражении с человеческой экспансией. Но после грандиозного сражения около пятисот лет назад, этот край превратился в пустыню. От прекрасных особняков и храмов, окруженных вековым лесом, остались лишь выгоревшие степи, покрытые древними руинами. До сих пор археологи то и дело отправляют экспедиции на поиски затерянных эльфских городов и храмов, сокрытых где-то под толщей тысячелетних грунтов.

Не скажу, что мне был чужд их интерес. Начитавшись книг по древнейшей истории, я и сама долгое время грезила о великий тайнах, ожидающих в полуразрушенных храмах пяти богов. Некоторые из них даже удалось отыскать. Правда, по большей части они почти по макушку были погружены в землю и найти вход хотя бы в один из них, мне так и не удалось. Да и Огонек не одобрял все этой археологической деятельности, так что вскоре мы оставили попытки отыскать входы и занялись более насущными делами. А именно — обустройством хижины и заготовкой припасов на зиму.

Каким-то непостижимым образом, оказавшись под открытым небом пустошей, после долгих лет, проведенных в человеческих королевствах, я наконец почувствовала себя дома. На многие мили вокруг раскинулись ничейные земли. Здесь не было людей, лишь одинокие патрули иногда встречались на окраинах и около тракта. Эльфы избегали этих территорий по религиозным соображениям. Ну а представители других рас не жили так далеко на севере. Только угодив сюда я смогла почувствовать себя свободной. И это чувство было так притягательно, что после небольшого совещания с Огоньком, было принято решение остаться.

И вот, уже второй вечер подряд я лежала на мягкой степной траве и наблюдала за небесной феерией из-под тонкого шерстяного одеяла. Рядом, согревая мне спину, посапывал Огонек, принявший для удобства форму огромной хищной кошки. По гладкой шерсти то и дело пробегали разноцветные искры, будто повторяя фантасмагорию, творившуюся в небесах. Электричество приятно щекотало кожу.

На душе впервые за много лет было спокойно. Прошлое, так долго не дававшее покоя, казалось, отступило. Куда-то пропали из памяти страшные события, исчезли боль и унижения. Видимо, именно так древние бессмертные эльфы, некогда жившие в этих краях, боролись с хандрой — неминуемой спутницей долгожителей. Стоило хоть мельком взглянуть на разноцветные росчерки в небе, и прожитых лет будто и не бывало. Удобно!

Я умиротворенно улыбнулась полыхающим огнями небесам и устало закрыла глаза. Мысленная речь Огонька настигла меня, когда я уже была готова заснуть.

— Сладких снов, крылышко.

— Сладких снов, — бесшумно отозвалась я, понимая, что духу спать, собственно, незачем. Он не знает усталости. И все равно через пару минут встретит меня там, за гранью, в Гипносе, мире снов и духов. Как обычно, будет охранять меня в моих бесконечно захватывающих блужданиях по его просторам. Словно в ответ на мои мысли, в голове прозвучал его мягкий смешок.

— Спи уже, завтра рано разбужу, надо хотя бы зайцев наловить, пока домой не собрались.

— Угу, — покорно согласилась я и разноцветный водоворот, в который раз увлек меня в загадочный мир снов.

Надо сказать, Гипнос любил меня. По крайней мере, я предпочитала спать при любой возможности, ведь он всегда показывал мне такие прекрасные места. Ни разу мне не приснилось ни одного кошмара, несмотря на ужасные события, которые нам с Огоньком пришлось пережить за сравнительно недолгую жизнь. Картины тех событий по-прежнему отчетливо вставали перед глазами, стоило лишь о них подумать. Порой, хотелось бы забыть, но разум упрямо отказывал. И я помнила…

Застывшая, словно в янтаре, картина: окровавленное тело матери на осенней, раскисшей от грязи дороге. Ее прекрасные зеленые, словно весенний мох, глаза, широко раскрыты, в них отражается тяжелое, набухшее дождем небо, а я хватаюсь маленькими непослушными ручками за толстое древко стрелы, застрявшей в горле. Фигуры страшных, черных от грязи всадников, расплываются в глазах, превращаясь в неясные силуэты. А в голове все крутится один и тот же вопрос: «Мама, почему мне так трудно дышать?» Затем, мир гаснет, закрывает все темным, неясным пятном. И вот уже Гипнос принимает меня в свои объятия. Мимо проносятся прекрасные, невероятные, нереальные места и я оказываюсь на лужайке нашей хижины. Мать возится у очага. Я слышу, как она напевает одну из древних эльфских песен, текста которых я все никак не могу вспомнить. Я бегу к ней со всех ног.