Снова три мушкетера - [105]

— Не берусь точно утверждать, ваше высокопреосвященство, но очевидцы склонны полагать, что вторым был господин д'Артаньян из роты господина де Тревиля.

Кардинал откинулся на спинку кресла.

— Удалось ли выяснить, кем ранен господин Ван Вейде?

— Да, ваше высокопреосвященство. Этот дворянин принес его в госпиталь и передал в руки врачей, не думая скрываться. Врачи полагают, что, если бы он не сделал этого, господин Ван Вейде имел все шансы погибнуть до утра, не приходя в сознание.

— Кто же этот «благодетель»?!

— Господин Атос, роты де Тревиля.

* * *

— Ваше величество, почему же господ д'Артаньяна и Атоса нет в списках награжденных? — спросил г-н де Тревиль у короля. — Это несправедливо — ведь там значатся фамилии графа д'Аркура, шевалье де Бюлли, господина Пютанжа, которые, слов нет, тоже храбро сражались, но сделали вполовину меньше, чем ваши мушкетеры. Извольте припомнить, ваше величество, — это они захватили в плен одного из лучших генералов неприятельской армии.

— А потом надолго уложили в постель посланника штатгальтера Нидерландов и конюшего господина кардинала. Впрочем, последнему, кажется, досталось поменьше!

— По-видимому, это утверждает господин кардинал… — начал было г-н де Тревиль.

— Это говорю тебе я, гасконская твоя голова. Я, твой король, которого не зря же зовут Людовиком Справедливым. Господин кардинал был в ярости и просил меня арестовать этих мушкетеров…

— И что же вы ответили ему, ваше величество?

— Я ответил… ну, я ответил, что победителей не судят.

Глава сорок четвертая Кампания окончена, кампания продолжается

Блестящий зимний поход сделал кардинала хозяином положения в Северной Италии. Воспользовавшись плодами своей победы, Ришелье заключил в Сузе мир с Англией.

Заметим для любознательного читателя, что именно это обстоятельство заставило Карла I принять роковое решение править страной без участия парламента. Впоследствии оно стоило ему головы.

После этого Ришелье обратил войска против Севенн. Герцог Роган еще держался здесь, находя поддержку у своего неожиданного союзника в лице испанского короля Филиппа IV и его министра Оливареца и опираясь на многочисленные здесь крепости.

Однако сопротивление гугенотов быстро падало перед войском, которое вел сам король. Его величество поступал сурово лишь там, где встречал отпор, но с покорившимися обходился милостиво. Протестанты не могли ждать помощи ниоткуда: союзники-испанцы потерпели поражение в Северной Италии и зализывали раны, с Англией кардинал заключил мир.

Герцог Роган покинул Францию. Он поступил на венецианскую службу. Разумный «Нимский милостивый эдикт» увенчал дело — он упорядочил гражданские отношения. Нантский эдикт Генриха IV остался во всей своей силе, за исключением тех пунктов, которые давали возможность гугенотам образовать свое государство в государстве. Гугеноты лишились неприкосновенности своих городов. Войска возвратились в Париж.

— Атос, кажется, наша совместная охота в ландах обещает стать реальностью, — сказал д'Артаньян.

— Поедемте в ланды, друг мой. Я с радостью составлю вам компанию.

— С одним условием.

— Каким?

— Ну… зная ваше отношение к вопросу, я предпочитаю выставить условие заранее.

— Вы можете считать меня согласившимся на любое ваше условие, д'Артаньян, — улыбаясь, ответил Атос.

— Сначала навестим Клермон-Ферран.

— Фи, мой друг, — поморщился Атос. — Милая девушка освободила вас из темницы — я искренне признателен ей за это. Вы, как я понимаю, — тоже. Чего же еще?! Напишите ей письмо для начала. Может быть, она давно уже замужем или уехала за границу…

— Атос! Я уже говорил, что знаю ваш образ мыслей по этому поводу и признаю за вами право жить и думать так, как вам хочется. Оставьте такое право и за мной.

— Я умолкаю. Только давайте все же сначала испросим у господина де Тревиля отпуск.

— Правда, я совсем забыл, — рассмеялся д'Артаньян. Он поспешил отправиться к г-ну де Тревилю. Как нам случалось упоминать, у капитана королевских мушкетеров собиралось самое лучшее общество Парижа. Здесь невозможно было встретить лишь кардиналистов.

Г-н де Тревиль, вернувшись в Париж, хотел напомнить всем, и не в последнюю очередь себе самому, что он не только солдат, вынужденный по зову своего короля проводить часть жизни среди походных костров, но и вельможа, имеющий возможность, выполнив свой долг, вкусить роскошной жизни и дать вкусить ее людям, окружавшим его.

Д'Артаньян был приглашен к обеду и счел за лучшее без каких-либо колебаний принять приглашение гостеприимного хозяина.

Желудок мушкетера, привыкший за время зимней кампании к самой грубой и неприхотливой пище, подвергся настоящей атаке. Утонченные деликатесы испускали нежнейшие ароматы, выдержанные вина, букет которых не оставил бы равнодушным самого завзятого дегустатора, пенились в бокалах.

За обедом речь шла о закончившемся походе, который многие были склонны считать большим стратегическим успехом кардинала. Д'Артаньян вывел для себя, что некоторые из присутствующих вельмож не ждут ничего хорошего в еще большем возвышении кардинала.

— Вот увидите, господа, — предсказывал принц де Марсильяк (мы говорили, что у г-на де Тревиля обычно собиралось лучшее общество), головы теперь так и посыпятся. Наш всесильный министр использует случай, чтобы свести счеты со всеми непокорными. Ждите новых казней. Полагаю также, что прибавится хлопот у коменданта Бастилии — ему каждый день придется принимать новых постояльцев.