Снова с тобой - [23]

– Посмотрим, что скажет Лейси.

Мэри подъехала к современному дому в стиле ранчо, темно-бежевому, с зеленой отделкой. Краска на ставнях облупилась; «датсун» старой модели, стоящий на дорожке у дома, явно проделал немало миль. Если Лейси и была преуспевающим адвокатом, она предпочитала скрывать это. Ноэль невольно встревожилась, заметив неухоженный газон и живую изгородь, которую давно следовало подстричь.

Головокружение накатило на нее, и, почувствовав материнскую руку, Ноэль благодарно оперлась на нее. «Словно пьяница в часы похмелья…» Она еще помнила, каково просыпаться по утрам с ощущением, будто твоя голова набита промасленными тряпками, готовыми вспыхнуть. Эти воспоминания заставили ее выпрямиться и отдернуть руку. Неверно истолковав этот жест, Мэри оскорбленно взглянула на дочь.

«За наши ошибки расплачиваются близкие», – подумала Ноэль. Сколько раз в детстве она изо всех сил старалась быть хорошей! Как ни странно, от шалостей ее удерживали не мысли о матери: в глубине души Ноэль знала, что боязнь невольно причинить ей боль – почти суеверие. Наверное, она просто оберегала хрупкие отношения. Они с матерью виделись редко; в тех случаях, когда Мэри оказывалась дома, у нее почти не находилось времени на дочь.

Ноэль не могла допустить, чтобы Эмма выросла в такой же обстановке, чтобы дорожила каждой толикой материнского внимания, с нетерпением ждала волшебного дня, когда они будут не просто встречаться, а все время быть вместе. Но что ей делать теперь, без Эммы? «Кроме бабушки и Эммы, у меня никого нет».

У двери дома, заметив потрепанный коврик на пороге и картонные коробки в углу веранды, Ноэль обеспокоенно повернулась к матери:

– Как она поговорила с тобой по телефону?

– Так, словно я разбудила ее. И я могу почти ручаться, что она была не одна. – Мэри усмехнулась. – Кое-что в этой жизни остается неизменным.

Но дверь открыла совсем не такая женщина, какую ожидала увидеть Ноэль. Ей представлялась полногрудая блондинка в шелковом пеньюаре, нечто вроде уцененной Мэй Уэст. А Лейси Бакстон оказалась миниатюрной, веснушчатой, с коротко подстриженными темными волосами, в которых мелькали седые пряди, и карими глазами в окружении мелких морщинок. В своих джинсах и полосатой тенниске она напоминала скорее мать на родительском собрании в школе, чем опытного адвоката, специализирующегося на разводах.

– А, привет! Проходите. – Она вскинула голову, посмотрела куда-то за спины гостей и пронзительно свистнула. – Саманта! Ко мне, детка! Оставь бедного кота в покое. – Звучный голос, исходящий из ее хрупкого тела, изумил Ноэль: он напоминал рев портового грузчика.

Громадный косматый пес влетел в дом, чуть не сбив Ноэль и Мэри. Лейси провела гостей в тесную гостиную, где собака с грязными лапами уже взгромоздилась на диван. Лейси не обратила на нее внимания: она не сводила глаз с Мэри.

– Подожди, я попробую угадать сама… у тебя есть собственная студия?

Мэри закатила глаза.

– Благодарю за комплимент. Он особенно приятен, если вспомнить, что из нашего класса только я одна сдала выпускные экзамены на год позднее всех, притом сдала неважно.

Лейси проказливо рассмеялась и повернулась к Ноэль.

– А ты, должно быть, дочь Мэри. Глазам не верю! Я помню тебя еще крошкой. – Она протянула руку, даже не заикнувшись о сходстве Мэри и Ноэль: один балл в пользу Лейси.

Второй балл Ноэль мысленно поставила ей за крепкое деловое рукопожатие.

– Спасибо, что вы согласились сразу встретиться со мной.

Лейси невесело улыбнулась.

– Жаль только, что встреча состоялась при таких досадных обстоятельствах. Сейчас мы приступим к делу. Садитесь, если найдете куда. Хотите чего-нибудь – кофе, чаю? Боюсь, больше у меня ничего нет. Я поселилась здесь всего неделю назад и, как видите, еще не успела устроиться.

Ноэль боролась с желанием выкрикнуть: «Вы в своем уме? Мою дочь держат в заложницах, а вы предлагаете мне вести светские разговоры за чаем?» С трудом изобразив улыбку, она пробормотала:

– Я не отказалась бы от чашки чаю.

– А мне лучше кофе, – подхватила Мэри.

Через несколько минут из кухни послышался зычный голос Лейси, от которого по дому прокатилось эхо:

– Мэри, я слышала, у тебя есть собственное рекламное агентство в нашем грешном мегаполисе. А я двадцать восемь лет проторчала в Цинциннати – не спрашивай, это долгая история! – но так и не смогла отряхнуть с ног прах провинциального городишки. Когда мать умерла и, оставила мне в наследство этот дом, он показался мне знамением Божиим. Вот я и решила вернуться сюда и посмотреть, что из этого выйдет.

– Сожалею о смерти твоей матери, – произнесла Мэри, когда Лейси появилась в гостиной через несколько минут, рискованно балансируя потертым металлическим подносом с тремя дымящимися кружками. – А твой отец? Он еще жив?

– Смотря что называть жизнью. Он в приюте для престарелых и почти все время не в себе. – Несмотря на все ссоры с отцом, на лице Лейси отразилась неподдельная печаль. – А как твои родители?

– Отец умер, когда Ноэль была еще крошкой, – сообщила Мэри. – Но с мамой все хорошо. – Она не упомянула о болезни Дорис. Ноэль задумалась, представляет ли себе мать, как тяжело больна бабушка.