Снисхождение. Том 2 - [9]

Что особенно приятно – все это дело моих рук. Прав был литературный персонаж, война – это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает. Вот только устраивая всё это я столько разным людям и нелюдям задолжал, что долго теперь придется рассчитываться по выданным мне кредитам.

Ладно, об этом я потом подумаю, сейчас не до того.

Толпа горцев, слегка разбавленных игроками, все более и более ускоряясь, неслась в нашу сторону. Лица их были перекошены в крике, топоры и мечи мрачновато поблескивали под холодным неярким зимним солнцем.

Горцы непонимающе оглядывались на холм, где стоял невозмутимый Лоссарнах, несомненно, ожидая его отмашки и крика: «Вперед». Но ничего подобного король без королевства не произносил, он стоял и смотрел на несущийся в нашу сторону вал нападающих.

И когда они были совсем уж неподалеку, король скомандовал:

– Лучники – залп!

За холмом защелкали тетивы, и не слишком большое облачко стрел взвилось в воздух, секундой позже осыпав атакующих. И, что обидно, не нанеся им серьезного урона. Народ на нас бежал высокоуровневый, их одной стрелой не возьмешь.

– Залп! – повторно крикнул Лоссарнах.

И все повторилось, причем с тем же результатом.

А нападающие, прикрываясь щитами, тем временем на бегу перестроились, теперь это был клин, острие которого было направлено в центр нашей шеренги.

– Копейщики! – громыхнул сверху голос Гедрона, и горцев из наших первых центральных рядов немедленно потеснили бойцы «Диких сердец», выставив перед собой длинные пики. Получившийся результат чем-то мне напомнил покосившиеся частоколы в мертвых деревнях.

Воины Пограничья после этого совсем уже утратили связь с реальностью и начали задавать какие-то вопросы своим предводителям, выясняя – это чего вообще такое? Это как вообще понимать? А где – грудь в грудь, глаза в глаза и кровища в лицо? Вожди хмурились и с сомнением поглядывали в сторону командного холма.

Нам копейщиков не досталось, уж не знаю почему. То ли просто их не хватило, то ли велик был наш кредит доверия. Мол, эти умрут, но сраму не имут. А может, нас просто было не жалко. Мы не НПС, навсегда не помрем.

– А-а-а-а-а-а! – все прочие звуки заглушил хрипло-гулкий рев Горотула, который первым добежал до копий и лихим ударом своей секиры снес сразу с четырех из них острия – Рррррруби их! И-э-э-э-э-э-э-у-у-у-у-у!

Был он все таким же – грива рыжих, как хной крашеных, волос, татуировки везде, где только можно, и куча цепочек с висюльками на шее. Нет, приятно, что в мире есть что-то неизменное. Пусть даже это неизменное имеет вот такой вид.

Мак-Пратты напирали, слышался треск ломающихся копий, брякала сталь о сталь, в хриплом многоголосье, несущемся оттуда, нельзя было разобрать ни одного слова.

А потом мне стало не до того – враги добрались и до нашего фланга.

Я было изготовился к драке, но тут меня самым хамским образом изъяли из шеренги. Буквально за шиворот, как котенка.

– Чего? – возмущенно проорал я, глядя на Назира и брата Миха, которые вдвоем провернули этот трюк. – Не понял?

– Надо, – пояснил мне брат Мих, а ассасин погрозил пальцем, мол: «Не шали».

А дальше началось безумие.

В кино такие вещи выглядят красиво: звенит сталь, демонстрируется высший класс мечного боя, камера то сверху возьмет ракурс, то сбоку, опять же – лица у бойцов одухотворенно-возвышенные.

Но то в кино. Здесь таким и не пахло. Рожи у всех были перекошенные, ни о каких красотах сражения речь вообще не шла – все махали мечами как бог на душу положит, не было здесь места для фехтовальных изысков. Пара человек вообще кинжалами орудовала – и небезуспешно, когда грудь в грудь сходишься, места для замаха нет.

Горцы напирали, топча ногами нескольких уже упавших на землю бойцов, среди которых оказался и Лирах, истаявший на моих глазах. Ему здорово перепало при первой сшибке, рослый воин Мак-Праттов буквально нанизал его на свой меч, после он пропустил еще один удар и свалился на землю, где его и дотоптали до конца.

Наш строй прогнулся, очень уж был силен натиск.

– Вон он! – заорал кто-то из атакующих. – Вон тот парень Гуарда-Вонючку убил. Старик Мак-Пратт за его голову обещал двести овец, полсотни коров и ферму у Южных склонов!

Ух ты. Столько за меня еще не давали. В игре не давали, имеется в виду.

А Макмиллана надо непременно сегодня поймать и убить, теперь уже в этом сомнений вовсе не осталось. До того, как он сложит оружие, убить, потом могут мне его не отдать или за его убийство штраф навесить неслабый.

– Напрем, гэльты! – не желал успокоиться алчный горец. – Кто первый этого хмыря прикончит – тот богач!

И – наперли, да так, что в результате прорвали строй воинов и я оказался лицом к лицу с совсем еще молодым пареньком, который чуть не располосовал мне физиономию своим клинком.

Дррразг! Наши мечи даже не скрестились, они скрежетнули друг о друга, и мое лицо оказалось невероятно близко от лица моего врага.

– Двести овец! – восторженно промычал мой противник и лязгнул зубами. – На Эдельгарде женюсь!

И он резко ударил меня своим лбом в нос, да так, что у меня звездочки в глазах замелькали.

Я сделал шаг назад, мотая головой, наши мечи расцепились, и гэльт очень ловко нанес мне удар, метя в шею. Попал в плечо, но часть здоровья снялась.