Снимаем порно - [75]
— Я им расскажу.
— Ну, не так, конечно, чтобы они на самом деле не поспешили с этим, мы должны оставить все для камеры… возможно, один дубль.
В трейлере он застал Анжелу, сидящую на краешке одного из стульев, руки ее были зажаты между колен, она задумчиво уставилась в пол.
— Что-то не так, Анжи?
— Я не могу участвовать в картине.
Борис молча сосчитал до восьми — число, которому он (временами) приписывал оккультную силу.
— Почему?
— Ну… мистер Хэррисон, глава студии, и его сын, являющийся вице-президентом в области производства. Сейчас они здесь, а также мой агент, мистер Леттерман… И они мне объяснили, что это полностью разрушит мою карьеру, что я никогда не смогу работать опять, если останусь в этой картине. Они показали мне кучу фотоснимков из фильма. И я поняла, что они имели в виду. То есть большинство людей могли бы не понять, что это искусство…
— Фотоснимки? — спросил Борис нахмурившись. — О чем ты говоришь?
— Цветные слайды некоторых сцен, которые мы делали.
— Грязные ублюдки, — пробормотал он, — они наверняка подкупили кого-то из лаборатории…
— А потом они сказали, что предъявят мне иск на двенадцать миллионов долларов. Видишь, у меня просто нет никакого выбора.
Борис откинулся назад, уставившись в потолок безо всякого выражения, затем он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Послушай, — мягко сказал он, — ты знаешь, что представляют из себя эти люди, не так ли?
— Что? — она посмотрела на него так, как будто он явно сошел с ума. — Ты шутишь? Ну, конечно.
Для Дейва, помимо необычайного психического влияния, которое могли оказать новые отношения («трахнуть свою сестру», так сказать), чисто сексуальный факт этого (для человека, выходящего из обширной безбрачной нирваны) был подобен заново открытой ребенком забытой игрушке.
В первый раз, когда он кончил, хотя этот финал был весьма драматичным и насыщенным, он продолжал ненасытно прилагать усилия, как будто никогда не получал этого в достаточном количестве. В то же время несравненная Дебби держалась из последних сил — огромные глаза закрыты, влажный красный рот открыт, без всяких стонов или вздохов, лишь с какими-то судорожными глотательными движениями, как бы кончая с каждым вздохом. На ее великолепном лице «Мисс Юной Америки» застыло выражение погруженности в нирвану.
Все шло так хорошо, что Борис настроился немного поработать сверхурочно и сделать вторую сцену. Они серьезно рассмотрели вопрос, снимать ли ту же декорацию или переделать ее, чтобы она отличалась от предыдущей, как если бы вторая сцена произошла позже. В этом случае могли появиться определенные вариации… другие позиции и так далее. Когда Борис и Тони тихо обсуждали плюсы и минусы того, что в этом отрывке Дебби будет наверху (Борис предположил, что Тони просто захотел понаблюдать за невероятным задом Дебби в движении), оба они внезапно заметили Сида, стоящего с Морти около служебного входа в странном возбуждении — время от времени тыча себя кулаком в лоб, как будто выражая какое-то неописуемое горе.
— Что с ним? — спросил Тони.
— Похоже, у него новости.
— Какие новости?
— Анжи… я думаю, она уходит.
Тони посмотрел на него в недоумении.
— Проклятье, о чем ты говоришь?
Борис пожал плечами.
— Так она сказала… — он вздохнул. — Старик добрался до нее… и Лесс… все они.
— Фу-у, — Тони покачал головой. — Как насчет того, что уже отснято?
Борис скривился.
— Не знаю. Все, что мне известно, это то, что пленка готова. Если они не хотят нигде ее показывать… пусть, это их проблемы.
Тони пожал плечами.
— Это единственный приемлемый подход к проблеме. — Он продолжал смотреть на Сида, который теперь схватил Морти за плечи и качал своей головой, как будто плача. — Взгляни на Сида: он на самом деле вне себя.
Борис посмотрел.
— Да… Сид очень чувствительный, — сказал он, как будто его мысли витали не здесь, — в отношении некоторых вещей. — Он опять посмотрел на съемочную площадку, где Дейви и Дебби лежали, уперевшись локтями в пол и тихо разговаривая; он заметил»; что они держатся за руки. — О'кей, — сказал он. — Они, вероятно, опять смогут это сделать. Может быть, лучше узнать, как они сами это чувствуют. Я расскажу им твою идею о том, чтобы она была наверху, но возможно, они придумают что-нибудь еще.
— Пусть трахнет ее в задницу, — предложил Тони, — мы еще не делали такого.
— О, конечно, у нас уже есть это с Анжи, — ну, ты знаешь, вставки.
— Ты привык думать, что имеешь это с Анжи — прежде чем она удрала… как бы то ни было, но вставки это совсем не то, что по-настоящему, не так ли?
— Послушай, почему бы тебе не пойти и не поговорить с Анжи? Может, ты сможешь убедить ее отказаться от своих намерений. Без шуток: возможно, она тебя послушает. Расскажи ей свою историю о Си-Ди и трупе, вдруг она согласится, что, в конце концов, он не такой уж шикарный парень.
— Дружище, это не моя история… — Тони раздраженно вздохнул, — это случилось на самом деле.
— Ну, расскажи ей что-нибудь еще, — он повернулся, чтобы уйти на съемочную площадку. — Используй все свои излюбленные развлечения, Сандерс — язык, палец, манипуляции с клитором, все что потребуется. О'кей?
Когда роман был опубликован, сначала в Париже, затем в Америке и, наконец, в Англии, где какое-то время находился под запретом, он сразу же привлек к себе внимание международной прессы. Встреченная в штыки официальными критиками за ее скандальное содержание, книга немедленно продалась огромными тиражами, в буквальном смысле ошеломив читателей и завоевав Сазерну репутацию, которая, по словам одного из журналистов, «никогда не умрет». «Кэнди» — сатирическая пародия на «Кандида» Вольтера, повествующая о похождениях очередной американской Лолиты, «до невозможности сладкой» и со «слишком большим сердцем, чтобы унижать мужчин», сексапильной Кэнди Крисчиан.
Гай Гранд был мультимиллионером с весьма специфическим предназначением. Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы убедить окружающих: все мужчины и женщины одинаковы в своей развращенности и пороках. Ему повезло — он смог доказать, что нет ничего более шокирующего и унизительного, чем то, что человек может сделать за деньги.
Знаменитый режиссер Царь Борис, лауреат премии «Оскар», задался целью снять по-настоящему хороший порнофильм, с красивыми актерами, шикарными костюмами, классным освещением и сильным сюжетом. К нему присоединяются продюсер-авантюрист Сид Крассман, известный писатель и сценарист Тони Сандерс, а также Анджела Стерлинг, секс-символ киноэкрана, суперзвезда, которая мечтает сняться в серьезном фильме у талантливого режиссера. Расположившись в Лихтенштейне и накачавшись инъекциями витамина В12, съемочная группа приступает к работе над фильмом «Лики любви».«Грустное кино» – веселый, полный дикой эротики и убийственной сатиры на Голливуд роман скандально известного американского писателя Терри Саутерна.КНИГА ПРЕДНАЗНАЧЕНА ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ НЕ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ!
Терри Сазерн — «самый хипповый парень на планете», как писала о нем New York Times, один из лучших сатирических писателей «Разбитого Поколения». Его можно с уверенностью назвать Мистер Глум. Его тонкая ирония, красной нитью проходящая через все произведения, относится к повседневности, к обычным вещам, как покажется на первый взгляд, незаслуживающим внимания.В романе «Блистательный и утонченный» — «невероятно забавном комментарии к темной стороне национальной жизни» — автор ставит преуспевающего доктора, всемирно известного дерматолога Фредерика Эйхнера в казусные, нелепые ситуации, проводит его через цепь непонятных событий: его путают со знаменитым гангстером и потому покушаются на его жизнь, его преследует маньяк-гомосексуалист, а нанятый им частный детектив устраивает для него вечеринку с гашишем…
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Мануэль Пуиг создает мозаичную картину латиноамериканской современности в виде тонко стилизованного коллажа из стереотипов популярной словесности — песенок в жанре танго, мелодраматических кинороманов, литературной и кинематографической фантастики, бытовых радиопьес, модных и женских журналов, образцов рекламы, что сближает его повествовательную технику с принципами поп-арта. Обо всём этом и не только в книге «Любовь в Буэнос-Айресе».