Снежный пожар - [40]

Джулиан молчат так долго, что я засомневаюсь, продолжит ли он свой рассказ. Я сидела молча и ждала. Когда он снова заговорил, его тон смягчился, как бывает при воспоминании о том, кого полюбил и потерял.

— Стюарт стал моим младшим братом. Мне казалось, что нас связывают кровные узы. Мы любили друг друга. Но я хотел, чтобы он достиг совершенства; я хотел этого ради Стюарта, а не ради того, чтобы наверстать упущенное, как думает Шен. Я перерос такого рода мелкие чувства. Я желал Стюарту успеха, потому что он был для него создал — ибо был прирожденным чемпионом. И он имел качество, встречающееся крайне редко: он совершенно не боялся. Перед любым соревнованием оставался абсолютно спокойным. Сначала это меня беспокоило. Потому что капелька страха нужна, чтобы адреналин поступал в кровь. Но к Стюарту это правило не относилось. Он хотел побеждать — и неуклонно шел к цели. У меня нет никаких сомнений в том, что через год он стал бы чемпионом страны, а через два — Олимпийских игр.

Я представила себе Стюарта сидящим в мрачной тюрьме; его подкосили на взлете. Меня мало волновали чемпионские титулы, но я хотела, чтобы мой брат достиг того, к чему стремился.

— Тогда почему вы не помогаете ему сейчас? — спросила я. — Почему не вызволите его из тюрьмы?

Казалось, он меня не слышал. Когда он опять заговорил, в его голосе звучал гнев, сила которого меня испугала.

— Вы хотели узнать, что за человек Стюарт Перриш. Я вам скажу: он был чемпионом до мозга костей. Это значит, что он был одержимым, безжалостным и эгоистичным.

Я не издала ни звука, но мне пришлось изо всех сил сжать подлокотники кресла, чтобы удержаться от негодующего возгласа. Джулиан продолжал:

— Я никогда не встречал членов его семьи, он меня с ними не знакомил и о них не говорил. Думаю, отец и мачеха его избаловали. Я знаю, у него есть сестра; наверное, доля вины за воспитание брата лежит и на ней. Он был красив, молод и крайне самоуверен. Он привык иметь что пожелает — так уж его воспитали в семье.

Мне снова пришлось сдержать гнев и воздержаться от комментариев.

— Уж не говорю о его девочках, — продолжал Джулиан. — Он имел шумный успех среди начинающих лыжниц «крольчих», думаю, они от него натерпелись. Впрочем, я не возражал против его увлечений. Кто-то должен учить уму-разуму молоденьких девушек. Но когда дело дошло до Марго, чаша моего терпения переполнилась. Она сказала мне, что он к ней приставал.

— В инвалидном кресле?

Он поморщился, как от боли.

— Вы ее не знали. Она оставалась такой же привлекательной и обворожительной, как всегда, хотя я и разрушил ее жизнь. И она не была полностью парализованной, несмотря на поврежденный позвоночник. Жизнь в ней не иссякла, она могла чувствовать. Она была моей женой.

— Она… она сама вам сказала? Я имею в виду о Стюарте?

— Мне сказал Эмори. Он видел, что происходило, тогда как я оставался в полном неведении. Когда я прямо спросил Марго, она призналась, хотя и очень неохотно. Она знала, как я относился к Стюарту, и боялась за него. Но она вынуждена была подтвердить то, что заметил Эмори. Возможно, за это он ее и убил, в наказание. Он знал, что я готов вышвырнуть его из дома, и решил отомстить. Вам известно, что ограда, сквозь которую проскочило кресло, была заранее повреждена?

Я с изумлением смотрела на него.

— Разумеется, неизвестно. Она была распилена и потом для виду сколочена маленькими гвоздиками. Кто-то заранее планировал покушение, Линда!

Надежда возвращалась ко мне. Стюарт мог совершить дурной поступок под воздействием мгновенного импульса, но не мог заранее запланировать убийство, не такой у него характер.

— Почему вы не сообщили всего этого полиции, когда Эмори выдвинул свои обвинения против Стюарта? — спросила я.

— Как я мог? Что бы ни говорил Эмори, я не мог быть уверен в том, что Стюарт действительно виноват. Марго не являлась безупречной женщиной. Она никогда не простила мне той дорожной аварии, в результате которой стала калекой, и… — Он немного поколебался. — С другой стороны, есть Адрия, которая сама могла толкнуть кресло.

Мне становилось все труднее сдерживать себя.

— Разве нельзя было узнать правду от Стюарта?

— Он бы солгал мне, если бы ему это потребовалось. Обстоятельства сложились так, что я не мог верить ни одному его слову. Единственное, что я мог для него сделать, — это оставаться нейтральным и дать ему шанс защититься. Прокурор отказался выдвинуть против него обвинения ввиду отсутствия доказательств, я продолжал молчать. Я трактовал сомнение в его пользу. Узнав, что Эмори решил дать против Стюарта дополнительные показания, я вернулся в Грейстоунз. Мне неизвестно, что именно он им рассказал. Эмори не говорит мне об этом. Теперь пусть все идет своим чередом. Если Стюарт невиновен, это выяснится. Я не хочу трепать имя Марго, без чего нельзя было бы обойтись, если бы я дал показания и выступил в качестве свидетеля. И не хочу доставлять лишние неприятности Адрии.

— Разве человеческая жизнь не важнее имени — чьим бы оно ни было?

— Может быть, к данному случаю это не относится, — ответил Джулиан. — Если он виновен, окружающие должны быть от него защищены.