Снежный поход - [3]

— Ладно тебе! — лениво говорит он. — Я же не про то совсем… Василий Сергеевич! Скажи, пожалуйста, какая она из себя, Якутия. Знаю, что морозы там лютые, а так, чтоб подробней…

— Я ведь и сам не очень-то много о ней знаю, — честно признается Козлов. — Даже стыдно. Вот только перед самым отъездом урвал я часок, побежал в библиотеку, прочел в энциклопедии раздел о Якутии, кое-что заметил себе…

И вот все трое глядят в небольшую записную книжку инженера, где вычерчены какие-то контуры с условными сокращенными названиями да идут такие же сокращенные поспешные записи.

Козлов водит карандашом по рисунку.

— Вот она, Якутия! Это, товарищи, целая страна — да еще какая огромная! Только народу здесь маловато, места суровые. Значит, так: с севера тут моря — море Лаптевых и Восточно-Сибирское. Это моря Северного Ледовитого океана. Ну с востока около Якутии — Чукотка, Камчатка, потом Нижне-Амурская область, она тянется по берегу Охотского моря. Понимаете, Якутия только немного не доходит до другого океана — до Тихого. То есть, расстояние там порядочное, но по сибирским масштабам это немного. Теперь, смотрите, с запада — Таймыр…

— Интересно! — вдруг басит Дудко.

— Что интересно? — недовольно спрашивает Складчиков.

— А вот «Северный», «Ледовитый»… Слова-то какие…

— «Ледовитый»! Взять бы оттуда хорошую льдину да стукнуть тебя по голове, чтоб не мешал слушать, — словно невзначай замечает Складчиков.

— А мы подберемся к Якутии с юга, — продолжает Козлов. — Вот тут, примерно, станция Большой Невер. Оттуда мы пойдем на север по горам, через Становой хребет, к реке Лене.

— Через горы! — говорит Дудко. — Что же, там иначе никак нельзя?

— Нет, специально для твоего удовольствия через горы полезут… турист! — фыркает Складчиков, но и сам тревожится: — И что же, Василий Сергеевич, там дорога есть или как?

— Есть, надо полагать, — задумчиво говорит Козлов. — Да мы ведь и не все время будем идти через горы. Дальше там суходольная тайга с даурской лиственницей — это Алданское плоскогорье. Вообще про Якутию написано, что там сложный рельеф: и мощные горные хребты, и плоскогорья, и болотистые низменности.

— Н-да, веселые местечки! — вздыхает Дудко.

Все трое смотрят на маленький листок бумаги, исчерченный черными волнистыми линиями. Не верится, что скоро надо будет идти через горы, проходить тайгу, видеть даурскую лиственницу… Все это кажется сном — того гляди сон прервется, и они окажутся снова в Челябинске.

Козлов читает дальше.

— Большая часть Якутии покрыта лесом. Преобладает лиственница. К северу лес редеет, превращаясь в лесотундру. Подумайте, леса там около 270 миллионов гектаров! Сказочная цифра! Ну, теперь насчет рек. Их много. Прежде всего Лена и ее притоки Алдан и Вилюй — это громадные реки. Потом Анабар, Оленек, Яна, Индигирка, Алазея, Колыма. Все реки Якутии текут в моря Северного Ледовитого океана. Все это ничего, но климат там невеселый. Написано: «исключительно суровый, резко континентальный и сухой». Ну да, от Тихого океана ее загораживают горы, а от Ледовитого толку мало. Морозы прямо сверхъестественные. В городе Верхоянске находится «полюс холода» — самое холодное место на земном шаре. Средняя температура января там 50 градусов, а бывают морозы и до 70 градусов.

— Вот это да! — почти восхищенно замечает Складчиков. — Пожалуй, немного и чересчур. Главное, за Дудочку боюсь: голову он, например, высунет на мороз да неосторожно повернется как-нибудь, а голова-то… дзинь! и отлетит, как кочан капусты… Жалко все-таки…

— Но-но, — лениво грозит Дудко. — Шути, да не слишком. Забыл про гостинец, еще хочешь? Твое счастье, что Василий Сергеевич здесь.

— Что за гостинец? — спрашивает Козлов.

— Да было такое, — несколько сконфуженно отвечает Складчиков. — Что с ним, с медведем, сделаешь… Сгреб меня, дал тумака и отпустил, так я два дня потом шеи повернуть не мог.

Складчиков с искренним дружелюбием поглядывает на своего могучего товарища.

— То-то! — назидательно басит Дудко и, уже забыв про обиду, приглушенно и тревожно спрашивает: — Ну, а как же мы, Василий Сергеевич, если там такие невозможные холода стоят, в поход пойдем? Не мы лично — люди, а вот — машины! Ведь поморозим их сразу, а, Василий Сергеевич?

В купе воцаряется тишина. Слышно только, как выбивают четкую дробь колеса, как тяжело дышит Дудко, сосредоточенно рассматривая чертеж Козлова.

Мягко светит с потолка электрическая лампочка. Мчится поезд. Молчат друзья, думая об одном и том же.

— В том-то наша задача и заключается, чтоб отстоять машины. Что бы там ни было, а отстоять — не дать морозу их покалечить, — говорит Козлов.

Поздно. Гаснет свет в окнах вагонов. Спят пассажиры. И только в одном купе светло.

Здесь происходит ответственное техническое совещание. Здесь намечают ориентировочную программу действий полпреды огромного завода.

Стучат колеса.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вот уже проводник отдал билеты. Готовясь к выходу, товарищи начали собирать вещи. Невольное волнение овладело каждым.

— Я недавно зачеты сдавал по автомобильному делу, — говорил Складчиков. — Экзаменатор у нас строгий был, режет — жуткое дело. Сижу в коридоре, жду вызова, переживаю. Дрожит что-то у меня там внутри, и сердце, как говорят, на высших оборотах работает. Вот и теперь тоже считай, что экзамен предстоит, да не простой. Вряд ли в жизни еще такой сдавать придется.