Снежная сестрёнка - [3]
— Ты здорово плаваешь, — сказала она и улыбнулась. — Взад-вперёд, взад-вперёд. Да так быстро! Как ты этому научился? Давно? Часто тренируешься?
— Да, — ответил я.
— Представляю себе! Как чудесно вот так плавать, рассекая воду, будто акула! Ты часто представляешь себя акулой, рассекающей воду на бешеной скорости в погоне за добычей? Такой огромной, страшной акулой. Или весёлым, выпрыгивающим из воды дельфином. Я обожаю дельфинов! А ты? Они будто всё время улыбаются. Обращал внимание, что дельфины улыбаются? Мне кажется, это оттого, что они бесконечно счастливы. Как думаешь? Они ведь умеют так быстро плавать и потому не могут сдержать улыбки от радости.
— Да, — ответил я.
— Ты что-то не особо разговорчив, — пробурчала Хедвиг. — Но ты мне всё равно очень нравишься. И потом, ты умеешь плавать. Ты понимаешь, как тебе повезло, что ты так невероятно хорошо плаваешь?
— Я, признаться, об этом раньше не думал.
— А следовало бы подумать! И хорошенько, — сказала Хедвиг.
Впервые за время нашего знакомства она надолго умолкла. Я взглянул на неё. Теперь она не улыбалась, а смотрела на меня чуть ли не строго, ведь мне следовало со всей отчётливостью осознавать, как мне повезло, что я научился плавать. И тут я понял.
— А ты… Ты не умеешь плавать? — спросил я.
Хедвиг сразу не ответила, но в глазах её блеснули слёзы.
— Нет.
Она вздохнула и проглотила комок в горле.
— Я хотела бы этого больше всего на свете, — тихо проговорила она. — Думаю, если бы я умела плавать, то была бы более цельным человеком.
— Да ты и так выглядишь довольно цельной, — сказал я. — Не переживай.
Какое-то время мы шли молча, пока не вышли на главную улицу. Как всегда — как в прошлом году, и в позапрошлом, и за год до этого, — она сверкала рождественскими украшениями. Между домами висели оплетённые красными лентами гирлянды из еловых веток и больших сверкающих снежинок. Хедвиг задрала голову и взглянула на светящиеся над нами огоньки.
— К счастью, на свете есть много других причин для радости.
— Да, наверное.
— Вот Рождество, например. Разве оно не прекрасно? Разве не кажется, будто от такой красоты сейчас сердце лопнет, разлетится на тысячи сверкающих осколков?
— Ну да, довольно красиво, — согласился я.
Обычно я с нетерпением ждал, когда наконец украсят главную улицу, но в этом году я даже не заметил, как это случилось. Увидел только сейчас, хотя до Рождества оставалась всего неделя.
— Довольно красиво?! — воскликнула Хедвиг. — И это всё, что ты можешь сказать о Рождестве — о самом прекрасном, замечательном и уютном времени в году?
Она посмотрела на меня чуть ли не со злостью.
— Знаешь, что я думаю?
— Нет.
— Думаю, ты слишком много плаваешь.
Я ничего не ответил и вдруг почувствовал, что прямо закипаю от злости. Да кто она такая, эта девчонка? Объявилась нежданно-негаданно, увязалась за мной и донимает меня своей болтовнёй! Да ещё и ведёт себя так, будто мы тысячу лет знакомы!
— Сколько хочу, столько и плаваю!
— Не сомневаюсь! — выпалила Хедвиг.
— А ты, кстати, чего не учишься плавать, раз прям так об этом мечтаешь?
— А вот это не твоё дело!
Хедвиг уставилась на меня. В её глазах сверкнули сердитые молнии.
— Ну всё, пока! Тебе пора домой обедать!
— Пока! Тебя дома ужин ждёт, — сказала Хедвиг.
— Вообще-то я сначала обедаю, а потом ужинаю, — заметил я.
— Можно подумать, меня это волнует!
— Ты слишком много болтаешь!
— А ты нем как рыба!
— Пока!
— Прощай!
— Ну я пошёл.
— Давай!
И я прибавил шагу. Вот дура! Глупая болтушка! А сколько всяких чудны́х слов говорит! «Душераздирающе»! Слава богу, отвязался! Больше бы не вынес ни одной секунды её болтовни!
Тут сзади снова раздался её голос.
— Юлиан!
Я продолжал идти. Ни за что не обернусь!
— Погоди! — кричала она. — Юлиан, подожди! Прости!
Глава 3
Я прошёл ещё несколько метров и снова услышал голос Хедвиг: «Я не хотела тебя обидеть!».
И потом я услышал, как она бежит за мной. Тогда я обернулся. Она неслась так быстро, будто на крыльях, и совсем запыхалась, когда догнала меня.
— Прости, прости, прости! — затараторила она.
Я не знал, что и сказать. Может, мне тоже надо было извиниться? Но я не видел в этом смысла. Всё равно с ней больше не увижусь.
— Мне надо домой, — сказал я.
— Так уж и надо? — спросила Хедвиг.
— Уроки надо делать, — ответил я.
— Сегодня же пятница! — воскликнула Хедвиг.
— Дополнительные, — соврал я. — Целую кучу… э-э-э… на выходные задали. Новая методика.
— А я думала, мы подружимся… — проговорила Хедвиг.
— Подружимся?
— Наверное, это прозвучит странно, — сказала Хедвиг. — Но мне кажется, мы оба будем ужасно жалеть, если не подружимся. Если мы вот так сейчас расстанемся навсегда, то будем сожалеть об этом поступке всю оставшуюся жизнь.
— Что? Сожалеть об этом поступке всю оставшуюся жизнь?
Пожалуй, страннее этой девчонки я ещё никого не встречал.
— Поэтому я так считаю: вместо того чтобы расстаться, нам надо пойти ко мне в гости, — заявила она.
— Вот как?
И тут Хедвиг снова улыбнулась. У неё была такая обезоруживающая улыбка, что я не мог на неё не ответить.
— Можем сварить какао, — предложила Хедвиг.
— Какао? — переспросил я.
Меня, признаться, даже немного испугало, что она упомянула именно какао, ведь, как ты помнишь, какао я люблю больше всего на свете.
