Снежная роза - [85]

Я издаю звук, выражающий согласие, но говорить вряд ли могу. Меня окутывает тепло, оно обволакивает меня, как мед, растекается по ногам и согревает пятки и ступни, поднимается вверх и охватывает голову, расслабляя напряженные мышцы шеи и плеч, рассасывая комок у меня в животе. Это чудесное ощущение. Теперь он двигает руками, по-прежнему не прикасаясь ко мне, но равномерно распределяя восхитительное тепло по всему телу. Оно доходит до самых глубин и возвращает мое тело к жизни. Кожу покалывает и пощипывает, но это довольно приятно.

Он снова говорит, тон его по-прежнему проникновенный:

— Благословляю тебя, Рейчел. Я наполняю тебя блаженством своего присутствия и безусловно и определенно даю тебе знать, что ты на пути в рай. Идем с нами, Рейчел. Присоединяйся к нам. Мы дадим тебе нашу любовь, ты можешь разделить нашу любовь.

Следует пауза, а потом он мягко говорит:

— Перевернись, Рейчел.

Теперь я не смущаюсь. Я переворачиваюсь с закрытыми по-прежнему глазами, открываю ему свое тело, ни о чем не заботясь, только желая впитать еще больше этого целительного тепла. Теперь его руки зависают над моим животом и согревают его. Я чувствую, как раскрываюсь, подобно цветку, поворачиваюсь к свету, подобно подсолнуху, головка которого следует за солнцем.

— Теперь ты приближаешься к нам, не так ли? Ты готова принять нас. Мы можем предложить тебе то, в чем ты нуждаешься. Мы можем предложить тебе мир, умение довольствоваться тем, что есть, и исцеление.

Его слова действуют на меня, как нежный смягчающий бальзам на обожженную солнцем кожу. Я так хочу того, что, по его словам, он может мне дать!

— Я расскажу тебе, — говорит он своим приглушенным гипнотическим голосом, — как ты можешь этого достичь.

На следующий день я покидаю свою комнату. Кто-то заходил в нее, пока я спала, и оставил мне одежду: мешковатые льняные брюки, белую футболку и пару белых кожаных сандалий. Я одеваюсь, а потом, поскольку еще холодно, натягиваю поверх футболки джемпер, нарушая белую палитру его красными и розовыми полосками. Я выхожу и иду по дому, чувствуя себя так, будто не была в нем очень долго.

Агнес права, шума прибавилось. Я вспоминаю стоявшую тут тишину, когда я только приехала. Атмосфера разительно изменилась. Дом полон энергии и какого-то безудержно хорошего настроения. Я слышу доносящуюся сверху музыку, то ли из радиоприемника, то ли из стереосистемы, и время от времени слышен чей-нибудь радостный голос, которому отвечает другой. Теперь здесь есть мужчины — я слышу отголоски мужских разговоров, даже громкое пение басом. Повсюду кипит какая-то деятельность. Я вижу людей, занятых в комнатах, что-то переносящих, что-то ремонтирующих; стук молотков и жужжание дрелей. В вестибюле у окон я вижу высокие подмости башенного типа. Молодой человек на верхушке подмостей крепит что-то вроде ролеты; второй работает внизу. Это не изящные деревянные жалюзи, а тяжелая сталь. Массивная штука.

Мужчина у подножия подмостей оглядывается и видит меня. Он усмехается. Это еще один симпатичный парень в удивительно хорошей физической форме, загорелый и мускулистый, как, кажется, все они. «Может, это условие пребывания здесь? — думаю я. — Вся эта физическая красота. И если это так, почему, черт возьми, они позволили быть здесь мне?»

— Должно быть, ты Рейчел? — говорит он с американским акцентом. — Привет! Рад познакомиться.

— Верно. — Я иду к нему, смущенно улыбаясь. Мужчина на верхушке подмостей все еще сверлит что-то дрелью. Затем он перестает работать, поднимает на лоб защитные очки и поворачивается на звук наших голосов. — А тебя как зовут?

— Роки. — Он жестом показывает наверх: — А там Фишер.

Фишер, чернявый и со щетиной на лице, смотрит вниз сквозь щели в досках подмостей и бормочет приветствие. Он переводит взгляд на ролету, как бы желая вернуться к работе, однако воздерживается, пока я здесь.

— Что вы делаете? — интересуюсь я.

— Устанавливаем внутреннюю защиту, — с улыбкой отвечает Роки.

— Это скорее что-то промышленное. — Я морщу брови. — А вам разрешено это делать? Я имею в виду, разве этот дом не числится в реестре памятников архитектуры, или как там это называется?

Роки пожимает плечами:

— Не знаю. Понятия не имею. Мы просто делаем то, что нам поручено. Насчет этого ты должна спросить у Арчера.

— Зачем нужны такие большие массивные ролеты? — Заинтересованная, я подхожу ближе к подмостям.

— Они будут на всех окнах. У нас есть Линус — в технике он настоящий спец. Он сделал так, что ими можно будет управлять изнутри нажатием кнопки. Первый признак опасности, и — бах! — ролеты опускаются. Двери тоже будут укреплены. Через десять секунд дом превращается в безопасное пристанище.

— Хм. Да. Понимаю. А зачем вам нужно безопасное пристанище?

Роки смеется так, будто я отмочила великолепную шутку.

— Да… А сейчас я продолжу, если не возражаешь. Приятно было познакомиться. Еще увидимся.

Фишер уже опускает на глаза защитные очки, готовый снова сверлить. Через секунду визг дрели наполняет вестибюль, на окна сыплются искры.

Я иду к небольшой гостиной, бывшей моим приютом, когда я жила здесь одна. Открыв дверь, я обнаруживаю группу женщин, сидящих вокруг стола. Перед каждой открытый ноутбук. Еще одна пара сидит на диване, покрытом синим шерстяным одеялом, и шьет что-то большое и замысловатое. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, болтовня немедленно смолкает.