Снежная королева - [51]

Шрифт
Интервал

– Ни разу?

– Нет, ну я любила разных. Кого-то больше, кого-то меньше. Но есть один момент, я часто слышу, как о нем говорят, еще Бет об этом говорила, так вот, этого я в себе ни разу не чувствовала. Не испытывала этого самозабвения… не знаю, как лучше его назвать… клеточного обмена, когда вселяешься в другого человека и пускаешь его вселиться в себя. У меня не получается выразить это понятно…

– Нет, все в порядке. Я тебя понимаю.

– Ничего такого я никогда не испытывала. И не сказала бы, чтобы мне этого ощущения очень не хватало. До сегодняшнего дня. Забавно, но сегодня мне захотелось испытать все это с Тайлером.

– Вы же с ним не любовники.

– У меня не получалось его утешить. А я очень хотела, чтобы получилось. Ради него. Ради Бет. Мне, наверно, хотелось сделать то, что на моем месте сделала бы Бет.

– Бет была совсем другая, – говорит Баррет.

– Конечно, кто же спорит. Но, по-моему, сделать так, чтобы другому человеку стало лучше, – для этого большого таланта не нужно. Большинство справляется.

– Тайлер тебя любит. Уважает тебя. Ты наверняка помогла ему больше, чем тебе сейчас кажется.

– Знаешь что? Я сейчас больше не о Тайлере думаю, а о себе. Думаю об одной очень простой вещи, которой, боюсь, мне никогда не сделать.

– Ну так ты можешь кучу другого сделать.

Лиз снова принимается просматривать чеки.

– По дороге сюда мне пришла одна очень странная мысль. Я задумалась, засомневалась… Всегда я была уверена, что победила отца. Заставила его перестать нас бить. А сейчас, по пути, прямо в поезде подземки, мне стало казаться, что победил-то он. Победа заключалась в том, что он вынудил меня его ударить.

Оба некоторое время молчат. Баррет про себя благодарит покупателей, которые не заходят сейчас в магазин.

– Ты правда думаешь, что скейтборды не выглядят несколько кричаще? – говорит наконец Лиз.

– Да, по-моему, не выглядят. Может, для равновесия завести что-то посерьезнее? Что-нибудь вроде ну прямо совсем дорогих кожаных курток? Не винтажных, а новых.

– Ты сможешь заняться магазином, справишься, если я уеду на время? – спрашивает она.

– А ты куда собралась?

– Не знаю. Просто хочется отсюда уехать. На какое-то время.

– Как-то это слегка внезапно, нет?

– Слышал что-нибудь об Эндрю? – спрашивает она.

– Он мне звонил. Хочет зачем-то встретиться сегодня вечером в Центральном парке.

– Нормально.

– Скорее любопытно. Почему именно со мной?

– Ты ему нравишься, – говорит она.

– Да ему все более-менее нравятся.

– Может, тогда в тебе дело – в том, что он нравится тебе. Остальные-то его недолюбливали.

– Потому что считали, что он… не подходит. Тебе не подходит.

– Он по-прежнему со Стеллой?

– Ага.

– Не смотри на меня так. Хорошо, что она подошла. Ему подошла.

– Она немножко… – начинает Баррет.

– Да, не семи пядей во лбу. Знаю. Она ткачиха, ты это знал?

– Да нет, она девушка веселая. А так она вроде бы тренер по йоге и да, немножко ткачиха, в смысле, у нее правда есть ткацкий станок…

– Короче, все с ней в порядке, – говорит Лиз.

– В порядке. Знаешь, как она меня в тот раз насмешила? Сказала, что она медиум.

– И она обожает Эндрю. Его обязательно должен кто-то обожать.

– Почему вы так долго были вместе? Давно хотел тебя спросить, но все не решался. Боялся, что вопрос покажется грубым, что ты обидишься.

– Как тебе сказать, – говорит она. – Он был нужен мне рядом… ну, как бы для порядка. Он был сексуален, туповат и никогда не причинял мне неудобств, и при этом минус одна дополнительная забота в жизни.

– Не самая слабая мотивация.

– Другого я, наверно, заводить не буду.

– Э-э, другого – какого?

– Очередного глупого сексуального мальчика, который проторчит при мне до тех пор, пока не образумится и не сбежит с ровесницей. Думаю, я с этим покончила.

– Я, видимо, тоже.

– Ты любишь Сэма? – спрашивает она.

– Даже не знаю. Мы же всего несколько месяцев…

– Все ты знаешь. Слыхала я, у тебя с этим быстро ясность наступает.

– Я совсем не думал, что встречу человека, похожего на него.

Лиз кивает, как если бы получила известие – не плохое и не хорошее, – которого она давно дожидалась.

– Думаю, – говорит она, – хорошо бы мне ненадолго на Запад съездить. В Калифорнию, например.

– В Калифорнии здорово.

– Туда, наверно и поеду.

– Если хочешь, я займусь магазином.

– Ты теперь даже лучше меня справляешься.

– Неправда.

– Ты гораздо симпатичней и отзывчивей. О покупателях заботишься, помогаешь им. А я просто сижу и жду, чтобы они что-нибудь купили без того, чтобы я им на мозги капала.

– Чем думаешь в Калифорнии заняться? – спрашивает Баррет.

– Не знаю. Пока я придумала уехать. А дальше посмотрим.

– Ты про свет хоть иногда вспоминаешь?

– Про какой свет?

– Который мы с тобой видели. Там, в небе.

– Нет, не вспоминаю. А ты?

– Я – постоянно, – говорит Баррет.

– Но больше ты его не видел?

– Не видел.

– Дорогой мой, я тогда обкурилась, а ты… кто знает, что с тобой в тот момент было. Конечно, конечно, тебя бросил мудак номер семнадцать – отличный повод самолет, летящий за тучей, принять за бог знает что.

– А потом, Бет тогда стала поправляться…

Лиз смотрит на него с сочувственной уверенностью во взгляде.

– А потом она умерла.

– Но зато получила те несколько месяцев, разве нет?


Еще от автора Майкл Каннингем
Дом на краю света

Роман-путешествие во времени (из 60-х в 90-е) и в пространстве (Кливленд-Нью-Йорк-Финикс-Вудсток) одного из самых одаренных писателей сегодняшней Америки, лауреата Пулицеровской премии за 1999 г. Майкла Каннингема о детстве и зрелости, отношениях между поколениями и внутри семьи, мировоззренческой бездомности и однополой любви, жизни и смерти.


Плоть и кровь

«Плоть и кровь» — один из лучших романов американца Майкла Каннингема, автора бестселлеров «Часы» и «Дом на краю света».«Плоть и кровь» — это семейная сага, история, охватывающая целый век: начинается она в 1935 году и заканчивается в 2035-м. Первое поколение — грек Константин и его жена, итальянка Мэри — изо всех сил старается занять достойное положение в американском обществе, выбиться в средний класс. Их дети — красавица Сьюзен, талантливый Билли и дикарка Зои, выпорхнув из родного гнезда, выбирают иные жизненные пути.


Часы

Майкл Каннингем (р. 1953) – американский писатель, лауреат Пулицеровской премии за 1999 год.Как устроено время? Как рождаются книги? Как сцеплены между собой авторские слова-сны? Как влияют события (разнесенные во времени и пространстве) на слова, а слова – на события? Судьба Вирджинии Вулф и ее «Миссис Дэллоуэй». Англия 20-х и Америка 90-х. Патриархальный Ричмонд, послевоенный Лос-Анджелес и сверхсовременный Нью-Йорк. Любовь, смерть, творчество. Обо всем этом и о многом другом в новом романе Майкла Каннингема «Часы» (Пулицеровская премия за 1999 г.).


Избранные дни

Майкл Каннингем, один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. «Избранные дни» — его четвертый роман. В издательстве «Иностранка» вышли дебютный «Дом на краю света» и бестселлер «Часы». Именно за «Часы» — лучший американский роман 1998 года — автор удостоен Пулицеровской премии, а фильм, снятый по этой книге британским кинорежиссером Стивеном Долдри с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мерил Стрип в главных ролях, получил «Оскар» и обошел киноэкраны всего мира.Роман «Избранные дни» — повествование удивительной силы.


Начинается ночь

Майкл Каннингем — один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. В последнем романе "Начинается ночь" (By Night fall, 2010) главный герой — Питер Харрис, владелец художественной галереи, отчаявшийся найти настоящую красоту в современном искусстве, где господствует китч. Его привычная жизнь с постоянными проблемами (работа, непростые отношения с дочерью, "кризис среднего возраста" и т. д.) неожиданно взрывается с приездом Миззи, младшего брата его жены.


Дикий лебедь и другие сказки

В сказках Майкла Каннингема речь идет о том, что во всем нам известных сказках забыли упомянуть или нарочно обошли молчанием. Что было после того, как чары рассеялись? Какова судьба принца, с которого проклятье снято, но не полностью? Как нужно загадывать желания, чтобы исполнение их не принесло горя? Каннингем – блистательный рассказчик, он умеет увлечь читателя и разбудить фантазию. Но будьте осторожны – это опасное приключение.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.