Снег в июле - [92]

— Не надо! — вдруг закричала она. — Я тебя обманываю… Понимаешь ты?.. Сергей хочет приехать в Москву… Я, я должна прописаться, а потом он приедет, как мой муж… Понимаешь?! — Ее моложавое мальчишеское лицо искривилось. — Не могу! — Она заплакала. — Я… я… — всхлипывала она, — это… это подло. Но я ничего не могу поделать… Прости меня, Петр.

Он застыл. Потом снова посмотрел в окно. Сейчас все станет на свое место, чудес не бывает. Он снова будет просыпаться под утро и видеть те же чахлые прутики-деревья — почему они не растут? — машины под разгрузкой и землю, желтую, глинистую, с глубокими болезненными трещинами. Все снова будет серо…

Она подошла к нему, взяла за руку.

— Ты правда простишь меня? Ты ведь такой великодушный…

Петр Иванович вырвал руку, в нем подымалась злоба, делавшая его свободным от всего. Что он сейчас ей скажет?.. Потаскуха! Самая настоящая. Конечно, он бросит это слово ей в лицо и выгонит.

— Знаешь, кто ты?.. — Он свободен, может оскорбить, даже ударить ее. Сейчас он рассчитается за долгие годы, за жизнь, которую она исковеркала. Сейчас, сейчас!..

…Много раз потом он будет вспоминать это утро. Может быть, будет укорять себя, что не сказал ей все в лицо, но сейчас, глядя, как она боязливо и покорно наклонила голову, он бросил на стол ключи и быстро вышел из квартиры.

— Любил, — поправился Петр Иванович.

Вошел Костя. Внимательно посмотрел на Нину, многозначительно сказал:

— Гражданочка тут приходила, Петр Иванович… с чемоданчиком. Оставила вот вам ключи.

Петр Иванович быстро встал.

— Она ушла, Петр Иванович. Я было приглашал зайти. Не захотела…

Еще через несколько минут позвонили из главка. Самотаскину предлагалось вместе с прорабом немедленно выехать на корпус № 14.

Жарко все-таки. Давно уже Сергей Сергеевич не ходил на работу пешком. Всегда, когда он выходил, у подъезда стояла машина, и его неизменный водитель, доморощенный философ и любитель поговорить на международные темы, приветливо здоровался. Машина трогалась, десяток-другой минут что-то мелькало перед глазами, и Сергей Сергеевич входил в свой кабинет. На столе лежала памятка, приготовленная помощником, но начальник главка даже не смотрел на нее: все, что нужно сделать, где побывать, он хорошо помнил. Начинался трудный, большой и интересный день.

Сегодня он отослал машину, не спеша шел по улице. То, что обычно мелькало в окошке машины в виде пятен, темных или пестрых, быстро исчезающих, в виде расплывчатых, неясных контуров, сейчас обрело свою форму, твердо и тяжеловато стояло на земле… Площадь Восстания, старый-старый знакомый высотный дом, с наивным шпилем, увенчанным звездой. «Здорово, дружище, стоим?» И напротив старинное здание, которое обещали передвинуть, тоже стоит? А узкая Краснопресненская улица все так же неловко прижата сбоку? Бегут люди, на ходу удивляются, пожимают плечами: почему высотный своим крылом въехал на улицу? Все уже забыли о проекте передвижки, ругают высотный, но Сергей Сергеевич, его бывший прораб, всегда готов засвидетельствовать — вины дома тут нет…

Вот здесь, где разбит сквер, был бетонный завод. Начальник стройки долго колебался, где ставить завод. Так и не решив, уехал в отпуск. Молодой прораб сам выбрал место. Через месяц, когда начальник вернулся, две большие бетономешалки выдавали бетон. Думал, ругать будут, но начальник обнял и расцеловал его. Сергей от неожиданности смутился. «А знаешь за что? — спросил начальник. — Молчишь? За то, что не побоялся, принял решение, когда другие, я в том числе, колебались. Взял на себя ответственность. Будешь строителем, большим. Слышишь?!» — «Слышу, но вряд ли». — «Не спорь, — рассердился начальник, — не люблю этого!» Сейчас Сергей Сергеевич наблюдал за прорабом Сергеем. Прораб тогда молчал. «Правильно, Сергей, поступил, — одобрил Сергей Сергеевич, — бетонный завод поставил по-своему, а о мелочах чего спорить?..» Тем более что тот начальник в своем прогнозе оказался прав. Во всяком случае, «Московская правда», комментируя награждение Сергея Сергеевича, сегодня об этом сказала.

Он спускается в метро, у Белорусского вокзала выходит. Здесь его уже давно ждет еще один знакомый — рыжий дом с затейливыми башенками. Сергей Сергеевич подходит ближе… Стоит себе дом, и вряд ли кто сейчас знает, что по проекту он был выше. Как-то вечером на стройку ни жив ни мертв примчался архитектор, потребовал чертежи и на фасадах, разрезах стал зачеркивать четыре этажа. «Вы что? — возмутился Сергей Сергеевич, уже главный инженер СУ, — нам ведь железобетон завозят на все этажи…» Куда он потом ни обращался, не помогло, даже не слушали. Высокий дом, мол, стал бы давить на Белорусский вокзал.

Уже пятьдесят лет строит Сергей Сергеевич город, много домов, улиц возвел, но ближе, милее всех улица Горького, старая Тверская. Здесь выпускник института Сережа подводил под дома стальные балки, сваривал их, отрезал трубы водопровода, канализации, ставил резиновые шланги, отрезал телефонные провода, электропровода, делал временные подключения и потом с помощью лебедок тащил тысячетонные дома на новое место. Жильцы зачастую не знали, что их дом движется. Часть ветхих домов на правой стороне улицы сносили, строили новые… Можно, конечно, любоваться Ленинским проспектом, зеленым и широким, Ленинградским, проспектом Калинина, который люди окрестили «Новым Арбатом», — они построены заново. Но краше, роднее улицы Горького нет.