Снег - [130]

Сердар-бей еще раз прочитал сидевшим за столом статью, которая после поправок Суная приобрела окончательный вид.

– Конечно же, я опубликую это, как есть, по вашему приказу в завтрашней газете, – сказал он. – Но среди десятков новостей, о которых я написал и которые опубликовал до того, как они произошли, я впервые молюсь, чтобы одна из них оказалась неверной! Ведь вы же не умрете на самом деле?

– Я пытаюсь достичь уровня, которого должно достигнуть в конце концов настоящее искусство, – уровня легенды, – сказал Сунай. – К тому же, когда завтра утром снег растает и дороги откроются, моя смерть не будет иметь никакого значения для жителей Карса.

В какой-то момент он встретился взглядом со своей женой. Супруги посмотрели друг другу в глаза с таким глубоким взаимопониманием, что Ка позавидовал им. Ждет ли его и Ипек счастливая жизнь, в которой они будут делиться друг с другом таким же глубоким взаимопониманием?

– Господин журналист, вы теперь идите и подготовьте вашу газету к публикации, – сказал Сунай. – Пусть мой ординарец выдаст вам образец моей фотографии для этого исторического номера. – Как только журналист ушел, он оставил насмешливый тон, который Ка приписывал слишком большому количеству ракы. – Я принимаю условия Ладживерта и Кадифе, – сказал он. Он объяснил удивленно поднявшей брови Фунде Эсер, что сначала отпустят Ладживерта, а Кадифе во время пьесы откроет голову.

– Кадифе-ханым очень мужественный человек. Я знаю, что на репетициях мы сразу поймем друг друга, – сказала Фунда Эсер.

– Езжайте к ней вместе, – сказал Сунай. – Но сначала нужно выпустить Ладживерта, чтобы можно было сообщить Кадифе-ханым, что он где-то спрятался и его след потерян. А на это нужно время.

И Сунай, не придавая особого значения желанию Фунды Эсер немедленно начать репетиции с Кадифе, начал обсуждать с Ка способы отпустить Ладживерта на свободу. В этом месте я делаю вывод из записок Ка, что он в некоторой степени верил в искренность Суная. То есть, с точки зрения Ка, у Суная вовсе не было плана, отпустив Ладживерта, приказывать следить за ним, выяснять, где он спрятался, и, после того как Кадифе на сцене снимет платок, вновь приказывать его ловить. Это была мысль, которая пришла в голову сотрудникам Национального разведывательного управления, которые пытались понять происходящее при помощи расставленных повсюду микрофонов и двойных агентов, а также привлечь на свою сторону полковника Османа Нури Чолака. У сотрудников НРУ не было достаточной военной силы, чтобы перехватить этот переворот у Суная, обиженного полковника и их нескольких друзей-офицеров, бывших с ними заодно; однако они при посредничестве своих людей, находившихся повсюду, пытались ввести помешательство Суная на искусстве хоть в какие-то рамки. Не успел еще Сердар-бей сдать в набор ту статью, которую он набросал, сидя за столом с ракы, как в Карсском отделении НРУ возникло опасение по поводу того, в своем ли Сунай уме и можно ли ему доверять: Сунай прочитал эту статью своим друзьям из НРУ по рации. И никто до последнего момента не знал, насколько они в курсе намерения Суная отпустить Ладживерта.

Но сегодня я думаю, что эти детали не оказали серьезного влияния на окончание нашего рассказа. Поэтому я не буду входить в детали плана освобождения Ладживерта. Сунай и Ка решили, что этот вопрос решат Фазыл и ординарец Суная, уроженец Сиваса. Через десять минут после того, как Сунай взял адрес Фазыла у сотрудников управления, его привез посланный за ним военный грузовик. Фазыл, выглядевший испуганным и на этот раз не похожим на Неджипа, и ординарец Суная, отправляясь в центральный гарнизон, вышли через заднюю дверь швейного ателье, чтобы избавиться от шпиков, которые шли за ними следом. Несмотря на то что сотрудники Национального разведывательного управления подозревали, что Сунай сможет сделать какую-либо глупость, они не были готовы повсюду расставить своих людей. Впоследствии Ка узнает, что Ладживерта вывели из камеры в центральном гарнизоне и посадили в военный грузовик, передав предупреждение Суная, чтобы не было никакого подвоха. Ординарец из Сиваса остановил грузовик на краю железного моста над речкой Карс, как заранее указал Фазыл, Ладживерт вышел из грузовика и, как ему было сказано, вошел в бакалейную лавку, в витрине которой были выставлены пластмассовые мячи, коробки со стиральным порошком и реклама колбасы, сразу же лег в телегу под брезент среди газовых баллонов «Айгаз», которая подошла к бакалейной лавке сзади, и успешно скрылся. Относительно того, куда телега увезла Ладживерта, никто, кроме Фазыла, ничего не знал.

На разработку этого плана и его осуществление ушло полтора часа. Примерно в половине четвертого, когда тени каштанов и диких маслин стали нечеткими, когда на пустые улицы Карса спускались, как призраки, первые сумерки, Фазыл сообщил Кадифе, что Ладживерт спрятался в надежном месте. Через кухонную дверь, открывавшуюся на задний двор, он смотрел на Кадифе, как на существо, пришедшее из космоса, но Кадифе не заметила его, точно так же как не замечала и Неджипа. Узнав новость, Кадифе радостно встрепенулась и побежала к себе в комнату. В это время Ипек час как находилась наверху, в комнате Ка, и уже выходила оттуда. Я хочу рассмотреть этот час, о котором впоследствии мой любимый друг думал, что был тогда счастлив обещанием счастья, в начале новой главы.