Снег на песке - [9]

Бьянка сбросила пропитанную солью и потом одежду. Тело жаждало омовения. Еще на корабле ей безумно хотелось смыть с себя грязь, вонь и следы чужих прикосновений. Пабло пару раз приносил им с Мией ведро морской воды, чтобы они смогли хоть как-то помыться, но что такое одно ведро на двоих? Чтобы смыть с себя то дерьмо, в котором она извалялась, не хватит и целого океана.

Когда сестры разделись догола, служанки повели их в соседний зал. Облицованные бирюзово-синей мозаикой стены дышали паром из многочисленных отверстий, окутывая баню мягким теплом. Развешанные повсюду курильницы источали ароматы сандала и апельсина. По периметру стояли мраморные скамьи и лежаки, а в центре в неглубоком круглом бассейне плескалась кристально-чистая вода. Горячий влажный воздух будто согрел Бьянку изнутри, прогоняя напряжение и тревоги последних дней. Ее тело порозовело, на коже выступили мелкие капельки пота.

Скорее отмыться! Невзирая на протесты банщиц, Бьянка сбежала по невысоким ступеням и с наслаждением окунулась в прозрачную теплую воду. Она погрузилась по шею, и ей почудилось, будто из мельчайших пор ее тела исторгаются огромные клубы черной грязи, делая воду в бассейне отвратительно мутной. Она моргнула, отгоняя наваждение, и легла на спину, откинув голову на низкий бортик. К ней тут же подошла служанка, чтобы вымыть ей волосы, но стоило Бьянке ощутить чужое прикосновение, ее будто пронзило молнией.

— Убери руки! — вырвалось у нее прежде, чем она успела что-либо сообразить.

Банщица отшатнулась и что-то испуганно залепетала.

— Я сама! — заявила Бьянка.

Служанка протянула ей ароматный брусок розового мыла. Бьянка уселась на край бассейна и намылилась, а затем взяла губку и принялась рьяно тереть свою кожу, чуть ли не сдирая ее до крови.

Но сколько бы она не мылась, как яростно бы не скреблась, все равно казалась себе недостаточно чистой. Ей чудилось, что от нее до сих пор исходит вонь перегара, табака и прокисшего мужского пота, а на теле видны следы, оставленные руками насильников.

Между тем вторая банщица помогла вымыться Мие и когда она вышла из бассейна, накинула на ее плечи огромное полотенце. Мия улеглась на каменный лежак, и служанка принялась натирать ее тело и волосы маслами, источающими ароматы розы и жасмина.

Вторая прислужница хотела проделать то же самое с Бьянкой, но та лишь отмахнулась.

— Думаешь, твои припарки помогут против этого? — она указала на шрам.

Служанка сочувственно покачала головой.

Наконец, когда кожа Мии блестела от масла, а волосы шелковистыми локонами рассыпались по плечам, прислужницы отвели сестер назад в предбанник и помогли им облачиться в новые одежды. Старые платья — грязные и просоленные — исчезли, а вместо них девушек закутали в легчайшие шелковые и кисейные покрывала, которые едва держались на тонких завязках.

С одной стороны, Бьянка была рада избавиться от старого тряпья, но с другой — почувствовала себя в этих прозрачных тканях почти голой. Впрочем, когда поверх кисеи и шелка на нее надели длинную чадру, а лицо закрыли густой вуалью, Бьянка вздохнула с облегчением. В широком, скрадывающем фигуру балахоне, спрятанная от посторонних глаз, она почувствовала себя немного спокойней.

* * *

Пабло и охранники ждали снаружи. Девушкам снова связали руки и куда-то повели. День подходил к концу, удушливый зной разбавился свежим бризом, приносившим из порта крики чаек и звон корабельных колоколов. Город жил своей жизнью. Сестер вели мимо уличных кофеен, и Бьянка украдкой бросала взгляды на многочисленных посетителей. Мужчины в разноцветных тюрбанах сидели на низких диванчиках, курили кальян, пили кофе, играли в нарды. Беззаботные самодовольные хозяева жизни.

За углом показалась просторная площадь, где вовсю кипела продажа рабов. Вдоль стен стояли полуголые мужчины, женщины и дети, работорговцы вовсю нахваливали товар, а мимо неспешно ходили покупатели, придирчиво осматривая невольников.

Бьянке никогда раньше не доводилось видеть такого зрелища. Это напоминало ярмарку лошадей. Мужчин заставляли показывать мускулы и поднимать тяжести. Женщин раздевали догола и ощупывали с разных сторон. Невольникам открывали рты, трогали их тела, как будто они были животными. Бьянке стало не по себе. Скоро они с Мией и сами предстанут нагими перед алчными взглядами похотливых мужиков. Ее затошнило от омерзения.

— Идем, нечего тут таращиться! — окрикнул Пабло, подгоняя пленниц.

В центре базара возвышалось массивное здание из красного кирпича с ажурными воротами. Навстречу путникам вышел слуга и проводил их на второй этаж. Там на полу, устланном разноцветными коврами, сидели капитан Умберто и бородатый мужчина в черном тюрбане и полосатом халате. На низком столике перед ними стоял серебряный кувшин и две чашечки, а рядом — негромко побулькивал кальян. Вдоль увешанных гобеленами стен выстроились трое охранников с кривыми саблями на поясах.

— Наконец-то, — пробурчал капитан и повернулся к собеседнику, расплываясь в подобострастной улыбке. — Вот тот чудесный товар, дорогой Хасан, о котором я говорил тебе! Две прелестные жемчужины, достойные украсить гарем любого владыки.