Снег на кедрах - [113]

Поначалу Нельса удовлетворил его рассказ, он поверил Кабуо на слово. Но на следующее утро адвокат пришел с желтым блокнотом под мышкой, с сигарой в зубах и сел на койку. Пепел сигары осыпался ему на брюки, но старику, казалось, было все равно или он просто не замечал; Кабуо стало жаль его. Нельс сидел сгорбившись, и у него дрожали руки.

— Вот отчет шерифа, — вздохнув, произнес Нельс. — Я прочитал его, Кабуо. От начала до конца.

— И что там? — поинтересовался Кабуо.

— Меня беспокоят несколько фактов, — ответил Нельс, вытаскивая из кармана пиджака ручку. — Расскажи мне все, что было, еще раз. С самого начала. Начиная с семи акров и дальше.

Кабуо подошел к двери и приник глазом к окошку.

— Вы мне не верите? — тихо спросил он. — Думаете, я лгу?

— Кровь на твоем гафеле… — ответил Нельс. — В Анакортесе сделали анализы. Группа совпадает с группой Карла Хайнэ.

— Мне ничего об этом не известно, ничего, — возразил Кабуо. — Так я сказал шерифу, так говорю и вам.

— Потом вот еще что, — продолжал допытываться Нельс, наставив ручку на Кабуо. — У Карла нашли один из твоих причальных концов. Обернутым о стопор его «Сьюзен Мари». Причальный конец действительно твой, сомнений тут нет никаких. Такой же, как и остальные на твоей шхуне. За исключением одного. Все это тоже есть в отчете.

— Вот как, — только и сказал Кабуо.

— Послушай, Кабуо, — ответил ему Нельс. — Я ничем не смогу тебе помочь, если не буду знать правду. Не могу же я строить защиту, исходя из твоего «вот как». Нельзя, черт возьми, игнорировать такие веские доказательства, как причальный конец. Что мне делать с этим твоим «вот как»? Как защищать тебя? Будь со мной откровенным, у тебя нет иного выхода. Иначе я ничем не смогу помочь.

— Я уже сказал вам правду, — ответил Кабуо. Он повернулся к адвокату — старику с одним глазом и трясущимися руками, которого ему назначили для защиты. Прокурор советовал нанять платного адвоката, но Кабуо не внял его совету.

— Несколько лет назад у меня вышел разговор с матерью Карла об отнятой у нас земле. Мы поругались, я пошел к Уле Юргенсену, потом к Карлу. Вот и все. Больше мне нечего добавить.

— А причальный конец? — повторил Нельс. — Причальный конец и кровь на гафеле?

— Вот это я не знаю, — стоял Кабуо на своем. — Насчет этого я не в курсе.

Нельс кивнул, пристально глядя на Кабуо; тот выдержал взгляд.

— Тебя ведь могут повесить, — прямо сказал ему Нельс. — Ни один адвокат в мире не поможет тебе, если не расскажешь правду.

Нельс пришел и на следующее утро; с собой у него был конверт. Нельс расхаживал с ним по камере, держа под мышкой, и курил сигару.

— Я принес тебе отчет шерифа, — сказал он наконец, — чтобы ты представил, с чем нам придется иметь дело. Правда, прочитав, ты, возможно, решишь сочинить очередную историю, очередную ложь, но уже более правдоподобную, чтобы она сходилась с отчетом. И я стану работать с этой твоей версией, потому что другого выхода у меня нет. Но мне бы не хотелось, чтобы вышло так. Мне бы хотелось верить тебе. Так что прежде, чем прочитаешь, расскажи мне все начистоту. Оправдай себя в моих глазах. Расскажи то, что с самого начала должен был рассказать шерифу. Пока еще не слишком поздно, пока правда может спасти тебя от заключения. Пока может принести тебе какую-то пользу.

Поначалу Кабуо молчал. Но Нельс стоял над ним; конверт он положил на матрас.

— Это все потому, что ты японец, да? — мягко спросил он, скорее утверждая. — Думаешь, что раз ты японец, тебе никто не поверит?

— У меня есть основания так думать. Или вы забыли, как несколько лет назад правительство перестало нам доверять и выслало с острова?

— Это так, — ответил Нельс, — но ведь…

— Мы же хитры и коварны, — продолжал Кабуо. — Вы ведь не станете верить япошке, так? Наш остров переполнен эмоциями, мистер Гудмундсон, люди редко выговариваются, держат все в себе. Они не покупают клубнику с наших ферм, не хотят вести с нами дела. Помните, прошлым летом побили все стекла в теплице Сумида? А теперь этот рыбак, которого все так уважали, найден мертвым в собственной сети. Все, конечно же, решат, что его укокошил япошка. И потребуют для меня виселицы, на правду им плевать.

— Существует закон, — возразил Нельс, — который одинаков для всех. У тебя есть право на справедливый суд.

— Существуют люди, — ответил Кабуо, — которые ненавидят меня. Они ненавидят любого, кто похож на тех, с кем они воевали. Вот почему я здесь.

— Расскажи правду, — убеждал его Нельс. — Расскажи, пока еще не поздно.

Кабуо вытянулся на койке, заложив руки за голову. И вздохнул.

— Правду… — повторил он. — Правда — штука непростая.

— И все равно, — настаивал Нельс. — Что-то произошло на самом деле, а чего-то не было. Вот и поговорим.

Для Кабуо это было все равно что яркий, выпуклый сон, тихий и спокойный, застывший в тумане. Лежа в темной камере, он часто думал о нем, и мельчайшие детали вырастали до огромных размеров, а каждое слово отчетливо звучало в ушах.

В тот самый вечер он поднялся на «Островитянин» и проверил масло в двигателе. По-быстрому смазав привод вьюшки сетевого барабана, Кабуо отчалил уже в сумерках и направился к Судоходному каналу. Поговорив с Ларсом Хансеном и Яном Сёренсеном, он узнал, что вот уже два дня подряд там снимают большие уловы. Поэтому, положившись на сведения рыбаков, отправился туда. Ларе и Ян рассказывали, что кижуч там ходит огромными косяками, особенно во время прилива. При отливе рыба тоже есть, но ее гораздо меньше. Кабуо надеялся, что если никто не встанет поблизости, во время прилива удастся вытащить сотни две, а то и больше, а на отливе еще сотню, если повезет. А везение ему не помешает. Прошлой ночью у мыса Эллиот улов был совсем никакой. Поначалу он выловил жалких восемнадцать рыбешек, а потом в темноте поставил сеть рядом с огромным комом бурых водорослей. Шхуну отнесло прямо на водоросли, и Кабуо битых четыре часа выпутывал сеть, опасаясь порвать ее. На этот раз он решил быть осмотрительнее. И удача ему совсем не помешает.