Снег идет 100 лет… - [5]

– Но я не слышал этих песен никогда.

– И хорошо, что не слышал, значит, и большинство зрителей их не слышали. Все же играют одно и то же.

– В смысле?

– Ну, битлов, роллингов… Посмотри, Градский, как придет на сейшн, что поет? «House of the rising sun» да еще «Boys». А спроси, кто не спел из московских групп «Things we said to day»? И я тебе отвечу: спели все.

– И что ты предлагаешь петь?

– Ты слышал группы «Dave Klark five», «Them», «The who»? – спросил Серега.

– «The Who» слышал, а те две нет.

– Так вот, на тебе пленки… Учи!

– А где ты собираешься взять гитариста, органиста, басиста?

– Да я их уже переманил из одной инструментальной группы. Им надоело играть по нотам со своим худруком всяких «Shadows», а что еще хуже – пьесы из репертуара «Электрон». Слышал такой гитарный ансамбль под управлением Приказчикова? Жуткий нафталин, я тебе скажу.

– А в морду тебе не дадут, Серега?

– Толик, ну, во-первых, я и отмахнуться могу, а во-вторых, забей – это мои проблемы. Я старший брат – слушайся меня.

И они начали репетировать. Сергей с присущими ему энтузиазмом и дотошностью достал и вылизал аппаратуру, на которой суждено было в скором будущем выступать. Звучало, надо сказать, неплохо. Сережа уболтал одного из своих коллег микшировать звук. А поскольку никто толком не знал, как надо, успехи радовали, и вскоре Соколов-старший принес благую весть о выступлении (пока еще бесплатном, но транспорт для доставки аппаратуры был обещан). И все озадачились проблемой, как себя обозвать. Всякие «Мореходы», «Водолазы», «Кузнечики» были отвергнуты, а вот название «Группа товарищей» долго обсуждалось. Но ассоциации с некрологом не позволили этому варианту победить в демократическом процессе выборов. И тогда С. Соколов вспомнил «Пер Гюнта» и изрек:

– А что, если «Горным Королем» назваться? А если мы еще залудим инструментальную версию Грига, то это будет сказка.

– Так есть же, по-моему, у Элвиса «King of the road».

– Так это король дорог… Главное, что у нас есть номер для открытия концерта, причем проверенный, никто не придерется.

И он обратился к Игорю Облатьеву – гитаристу группы и Леве Фанку – органисту с просьбой сделать инструментальную версию Грига.

– Только партия барабанов…

– Ну, мы же понимаем, – хором ответили Лева и Игорь.

– Так… Я тут нарисовал геометрию нашего расположения на сцене. – Показал схему на листе ватмана Сергей.

– Ты что, будешь на авансцене находиться, а где же я? Я же солист, – удивился Толик.

– Ну и оставайся им… Мы тебя поместим на специальный куб, чуть в глубине за мной. А потом – это же моя группа, я ее лидер, а воздействие на зрителей идет прежде всего от глаз, а не от звуков, которые вы извлекаете из инструментов и глоток. Помните это. Артист – это прежде всего гипнотизер, а с этим у меня полный порядок, – расставил все по местам Соколов-старший.

И был первый концерт, и гордый Сергей восседал на авансцене за барабанами, на бочке которых красовалась надпись «Горный Король». И зрителям в целом понравились и репертуар, и звук, и Толя Соколов в очках с сумасшедшими линзами. Толя, как все слабовидящие люди, выглядел на своей тумбе беззащитным, и это, несомненно, способствовало успеху концерта. Один из музыкантов предложил в конце повторить григовскую «В пещере горного короля», и концерт получился даже режиссерски выстроенным. Зрители расходились довольные. Многие впервые услышали подобный звук, подобную подачу музыки. Кто-то шутил, что «Горный Король» – это приз велогонщику за лучшее прохождение горных трасс в соревнованиях. А подобные шутки обычно сопутствуют успеху. Серега Соколов в первый раз победил. И ему уже не снился хоккей и то, как он, уйдя от силового приема, забивает гол. Он видел сон – концерт, и он проходил при аншлаге.

IV

Закончив свои «университеты» в ДК МИИТ, Соколов нашел себе базу для хранения аппаратуры и репетиций. Обычная плата за такие услуги была – один концерт в преддверии или в сам праздник для благодарных рабочих предприятия, которому принадлежал клуб или Дворец культуры. В остальное время музыканты играли свой рок-н-ролл на áглицком языке и в общем-то никому не были нужны. Все наезды милицейских и идеологических органов случались, когда кто-то слишком зарывался и не подчищал концы. Это уже позже, когда стали петь на русском языке, во многих песнях начали находить идеологическую «клубничку». А так… Ну чего-то там орут, громко, непонятно что. Пускай орут. Поорут-поорут, да перестанут.

Правда, в какой-то момент свободомыслие было-таки обнаружено. Множество всяких спекулятивных акций, касающихся покупки-продажи шмоток, совершалось на этих концертах, с чьей-то легкой руки названных сейшенами. И нас всех, кто взял в руки электрогитару, отрастил волосы длиннее стандартов, предусмотренных то ли уставом внутренней службы, то ли чьим-то начальственным окриком, решили переписать, чтобы знать, с кем бороться. И имя нам было «легион».

В общем, где-то в конце лета 1968-го… Написал «лето 1968-го» и вспомнил студенческие волнения в Европе, хиппистское движение, август в Чехословакии. Может, это был упреждающий шаг ГБ?

Короче, был кинут клич, что в Москве на улице Горького в помещении кафе «Молодежное» начнет функционировать бит-клуб. И каждую неделю по вторникам там будут прослушиваться по две группы, которым даст оценку жюри, состоящее из «авторитетов музыкальной жизни», идеологов (несколько человек из горкома ВЛКСМ были командированы в «Молодежное») и еще пары-тройки человек из музыкантов, выдвинутых самой биг-битовой общественностью. И завертелось…