Снег идет 100 лет… - [14]

А случилось так, что мы, Маслакова и Тургенева отправили 1 сентября 1984 года Никиту и двух Машек в сорок первую школу в первый класс. И где-то часа в три пополудни родители и дети собрались отметить это радостное событие. Для моего повествования о Володе Бушневском важно, что я в первый раз увидел Ирку на наших сборищах без Фомушкина, ее второго мужа и отца Машки.

– А где твой? – спросила Наташа.

– Муж-то? Объелся груш.

– Может, ему слабительного? – спросил хозяин дома.

– Обойдется.

Не знаю, как разбирался без слабительного в тот день Фомушкин, а у нас было весело. Во всяком случае, Иркино лицо не хранило печали, и она принимала деятельное участие в празднике. А праздник получился неординарный. Детский сладкий стол – это само собой, но мы же должны были поднять за детей. И кто-то предложил сделать крюшон. Был куплен арбуз, его проткнули и начинили бутылкой коньяка, добавив водки и шампанского в нужных пропорциях. Затем его, арбуз, трясли и взбалтывали. Этот продукт, заключенный в тело арбуза, отнесли охлаждаться в ванну… А дети тем временем, вспомнив детсадовское прошлое, решили нам, взрослым, преподнести спектакль, который был подготовлен, написан и сыгран нашими Машками и Никитой. В Машкиной комнате шли интенсивные репетиции, а на кухне Тургеша с моей женой вспороли пузо арбуза и затем ярко-розовое содержимое этой, как говорят, ягоды было разлито по фужерам.

– Пусть это здесь постоит на подносе, мы посмотрим их «утренник», а потом тяпнем, – сказал Тургеша.

– Володь, посмотри, бокалы стоят, как на великосветском приеме, – заметила Татьяна, поправляя фужер на подносе.

– Не говори… Пошли…

– Дети! – позвала моя благоверная.

И дети читали стихи, и пели, и танцевали… А мы аплодировали и вызывали их на очередной поклон. А потом они, счастливые и мокрые (в смысле вспотевшие), убежали за «кулисы». Мы были переполнены гордостью за своих таких талантливых детей (а неталантливых, как известно, не бывает) и радовались, что они будут учиться в одном классе.

– Ну что, надо выпить? Танюх, тащи крюшон…

Два жалких бокала с арбузным коньяком мы увидели, когда пришли на кухню, услышав вопли Татьяны.

– Это дети съели, – сказал Тургенев.

– Что будем делать?

– Может, два пальца в рот? – Это уже я.

– Давайте сначала сами попробуем, что получилось, – сказала Маслакова и осушила бокал.

– А ничего, мне по нраву.

– Детям, видно, тоже… Почти все выпили.

– Ну, им было жарко, – пыталась защитить детей Маслакова.

– Пошли посмотрим, как там они.

Мы, толкаясь, вошли в детскую к Машке.

– Так, бабы переругались, – молвил Володя, глядя, как две Машки выясняют, кто из них неправильно ответил на фразу Никиты.

– Ага, а мужик, как и положено, все проспал и храпит. – Это уже моя жена, глядя на самозабвенно храпящего сына, пыталась перекричать сцепившихся маленьких фурий.

– Выживут, главное, что спиртное, вернее, первое спиртное они получили из рук родителей и приняли его тоже под их неусыпным взором, – подвел итог посвящения в школьники хозяин квартиры.

Мы подняли тост за первоклашек и свернули праздник. Никита остался у Тургеневых до полной реанимации, а Ирка повела свою домой, хотя маленькая сильно сопротивлялась.

II

Вечеринки в доме Тургеневых… Кстати, как звучит – «Вечеринки в доме Тургеневых»! Можно было бы продавать билеты. Так вот, эти самые вечеринки были чем-то похожи на великосветские салоны XIX века, только салоны советского разлива. То Маслакова, то Смогул, то я притаскивали какую-то знаменитость или кого-то из молодых, но с явным потенциалом. Ну а если никого на горизонте не было, то основной костяк нашей штаб-квартиры принимал удар на себя, и, как правило, веселье задавалось. Мое отсутствие ввиду постоянных гастролей не нарушало привычного ритма «собраний» и даже песни из моего репертуара, ставшие «любимыми песнями нашей компании», пелись под аккомпанемент Смогула либо Саши Подболотова – известного в театральных и околотеатральных кругах филармонического певца, который неплохо играл на шестиструнке. Маслакова, кроме художественного обеспечения (а она приводила порой неординарных личностей и по праву с ними делила успех в домашнем концерте), часто приносила, как бы сейчас сказали, эксклюзивные спиртные напитки из хозяйских «погребов».

– Ты знаешь, – говорила Ирка, – моя матушка, Зося ее зовут, была весьма высокопоставленным авиационным деятелем, где-то второй-третьей после министра. Она что-то там делала по снабжению и по распределению (например, путевок на курорт)…

– А-а, поэтому она у тебя такая уверенная в себе особа, готовая решить любой вопрос?..

– Ну да… Так вот Зося брала борзыми щенками, причем исключительно породистыми…

– Хочешь сказать, псарня у вас была знатная? В смысле коллекция вин и коньяков…

– Ты не представляешь, Славик, насколько знатная… Причем традиции поддержания ее в порядке не умерли. Мне тоже благодарные артисты несут, и в каком количестве!

– Я тебе должен сказать, что породу выпивки на нашем столе ты явно улучшаешь… – поддержал разговор я.

– И заметь, не прилагая особых усилий.

– Это в тебе порода говорит… – ввернул Тургеша.

– Экстерьер, умение взять след…