Снайперы. Огонь на поражение - [11]

– Нет, ты пальнул раньше, я видел! – категорично заявил Андрей и, улыбнувшись, погрозил юноше пальцем. – Не скромничайте, уважаемый Вильгельм Телль! Начальство должно знать героев в лицо!

Вконец растерявшись от сыплющихся на его голову похвал и не понимая, что в такой ситуации нужно говорить, Сергей молча развел руками и опустил глаза. Ему было чрезвычайно неловко, хотя он и сам не осознавал, почему. Но тут на помощь юноше пришел капитан, очевидно, прочувствовавший состояние Позднякова.

– Ладно, Андрей Вениаминович, хватит парня в краску вгонять, – сказал Набойченко, взглядом остановив явно готового продолжать свои хвалебные речи старшину. – Уверен, у тебя еще будут для этого поводы, и не раз! В хорошем смысле, конечно!

– Как скажете, товарищ капитан! – ничуть не обидевшись и продолжая улыбаться, откликнулся Андрей.

– Пока вы ходили на задание, у нас тут кое-что случилось, – продолжил Набойченко, круто изменив направление разговора. – Получен приказ из штаба фронта о переброске нашей дивизии на левый фланг армейской группировки. Официальная версия – плановая ротация частей и все такое, не суть! Короче, через пару деньков всем надлежит быть готовыми к переезду, а посему, ребята, мотайте на ус!

– Вот обрадовали так обрадовали, Геннадий Анатольевич! – моментально изменившись в лице, расстроенно воскликнул Овечкин. – Как же так получается, едрена мама? Только здесь обжились, обосновались, можно сказать, корни стали пускать – и на тебе, опять на новое место валить! В чем хоть истинная причина-то, а?

– Не ко мне вопросы, Андрей! Хочешь, сам в штаб смотайся и расспроси их, что и зачем!

– Издеваетесь, товарищ капитан, – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес старшина.

– И не думал! – покачал головой Набойченко. – Я ведь тоже не в глубоком восторге, но приказ есть приказ! И мы будем его выполнять!

– Так никто и не спорит! Просто, – Овечкин замялся, подбирая нужные слова, – все как-то сразу и неожиданно!

– Ну, прости! – мягко улыбнулся капитан, наклонив голову вбок.

– Да это я чего-то завелся ни с того, ни с сего! – понуро сказал Овечкин. – И что на меня нашло, Анатольевич, не возьму в толк!

– Ты просто устал, Вениаминович, морально вымотался!

– Похоже на то! – согласился Андрей.

– И поэтому вы, товарищ старшина, под чутким руководством сержанта Позднякова сейчас возвращаетесь в свою землянку и ложитесь спать зубами к стенке! Но сначала обязательным порядком употребите внутрь минимум полкружки спирта! – скомандовал капитан и рассмеялся.

– Слушаюсь, товарищ лучший командир роты! Разрешите выполнять? – моментально преобразившись, скороговоркой выпалил Овечкин.

И, не дожидаясь ответа Набойченко, схватил за локоть Позднякова и потащил за собой. Сергей вновь, хоть и значительно меньше, чем накануне, удивленный довольно своеобразной манерой Овечкина вести разговор с капитаном, не сопротивлялся и, погрузившись в собственные мысли, покорно шел следом. Что касается Геннадия Анатольевича, то он, интуитивно почувствовав некий подвох в заключительных словах старшины, замер на месте и сосредоточенно пытался сообразить, что же его беспокоит в этих двух сказанных Андреем фразах.

Когда же до него, наконец, дошло, оба снайпера были уже далеко!

– Ах ты, жук языкастый, балагур хренов, – тщетно пытаясь сдержать расплывающуюся по лицу улыбку, прошептал капитан. – Ну, ничего, я тебе покажу «товарищ лучший командир роты»! Точно будешь изучать у меня матчасть!..

* * *

…Через несколько дней после описанных выше событий батальон майора Деменева, в состав которого входила рота капитана Набойченко, перебазировался на двадцать километров южнее. Прибыв на новое место, бойцы принялись обустраиваться в добротных блиндажах, сооруженных их предшественниками на окраине давно оставленной мирными жителями наполовину разрушенной деревни.

Сразу за околицей начинались траншеи полного профиля, соединенные между собой, а также с затянутыми маскировочными сетями минометными окопами и уже упомянутыми блиндажами и извилистыми ходами сообщения. Что касается противника, то позиции частей вермахта располагались на удалении чуть более одного километра от нашего переднего края, и противоборствующие стороны разделяло лишь густо покрытое воронками и усеянное остовами подбитых танков и бронемашин зарастающее бурьяном поле, являвшееся молчаливым свидетелем гремевших здесь в начале весны кровопролитных ожесточенных боев…

…Сейчас же, в теплый июньский полдень, все вокруг было тихо. И в то время как подчиненные налаживали свой скромный фронтовой быт, комбат Деменев вместе с командирами рот, поочередно сменяя друг друга возле установленной на наблюдательном пункте стереотрубы, изучал местность, пытаясь, хоть и с погрешностью, определить приблизительное количество и расположение сил и огневых средств неприятеля.

– Что скажешь, Ефим Данилович? – оторвав глаза от блокнота, в котором он делал некие пометки, спросил майор Деменев, обращаясь к высокому сутулому капитану Самохину, как раз уступившему свое место у стереотрубы Геннадию Набойченко.

– Да, в общем, кроме того, о чем уже рассказал командир третьей роты, я ничего нового вроде и не увидел, Дмитрий Иванович, – пожав плечами, задумчиво ответил Самохин. – Разве что те деревья, которые за кустами около сгоревшей грузовой машины вповалку лежат, странные они какие-то…