Снайпер - [30]

Он все еще медлил и услышал изысканную немецкую брань.

— Я тебя научу отвечать, когда начальство спрашивает! — негромко, но злобно рычал невидимый офицер: — Или ты с перепугу онемел, подлый трус?

Снайпер не был трусом. Несправедливое обвинение обозлило его. Он приподнял занавеску, маскировавшую бойницу, и посмотрел по направлению голоса. Голос шел из большой воронки, густо заросшей бурьяном, но там никого не было видно. Снайпер стал смотреть в бинокль: не мог же он докладывать невидимке, надо знать, с кем имеешь дело. Сначала он ничего не различал, кроме длинных стеблей бурьяна и широких листьев лопухов, потом вдруг увидел направленный на него бинокль.

Снайпер все еще считал, что в воронке сидит немецкий офицер, но инстинктивно схватился за винтовку.

То же сделал и Волжин, так удачно применивший немецкий язык и увидевший врага.

Какие-то доли секунды решили вопрос, кто кого, Волжин нажал на спуск в тот момент, когда немец только догадался, что он обманут.

Один выстрел — и все было кончено. Боевое задание выполнено.

Волжин не без волнения ждал, что будет дальше. Поняли ли немцы, что тут произошло? Труп в траве они уже давно разглядели, но могли думать, что солдат убит осколком шального снаряда или мины. А услышав сейчас выстрел, они могли подумать, что стреляет их снайпер. Во всяком случае пока все было тихо.

И все же выползти из своей воронки Волжин не мог до наступления темноты.

В то время, как Волжин расправлялся с вражеским снайпером, в полку не знали, жив ли он сам. Капитан Ивлев ночью несколько раз запрашивал в роте, не вернулся ли Волжин. Когда снайпер не пришел и утром, многие солдаты и офицеры помрачнели. С артиллерийского НП сообщили, что, по-видимому, Волжин выполнил задание: немецкий снайпер больше не стрелял по амбразуре. Но ведь Волжин мог погибнуть при выполнении задания или позднее. Об этом никто еще не говорил, но многие уже подумывали, а думать так было очень тяжело.

Полковник Зотов, которому командир батальона доложил о случившемся, приказал, как только стемнеет, послать на розыски Волжина разведчиков — пять человек, во главе с сержантом Силантьевым.

Разведчики осторожно прочесали кусты в нейтральной полосе, дошли до кочек, прошли и дальше — за кочки. Тут они столкнулись с немцами, пришедшими подобрать труп убитого снайпера и узнать, что с другим. Фашистов было шестеро. Произошла короткая рукопашная схватка. Силантьев наказал своим разведчикам «работать втихую»», без шума, и они действовали ножами и прикладами. Но гитлеровцы успели выстрелить два раза, и из-за этого нашим разведчикам пришлось пролежать неподвижно минут десять под мерцающим светом немецких ракет, взлетавших одна за другой из траншеи. Ракеты не помогли: гитлеровцы ничего не разглядели из траншеи и ничего не поняли. Они выслали вперед полвзвода пехоты, но в это время Силантьев со своими людьми был уже далеко. Разведчики сделали неплохое дело, причем ни один из них не пострадал, но все были необыкновенно мрачны, так как Волжина не разыскали, а продолжать поиски стало невозможно: немцы сильно всполошились, без конца пускали осветительные ракеты и обстреливали кусты из пулеметов.

— Не нашли, товарищ лейтенант! — невесело доложил Силантьев встретившему их в траншее командиру взвода пешей разведки лейтенанту Грибкову.

— Не знаете, где искать, — сказал лейтенант.

— Да где ж еще искать? — недовольно отозвался Силантьев. — Все кусты облазали и воронки тоже. Мы бы и еще искали, да только, видите, что там творится. Растревожили осиное гнездо. Теперь до самого утра не утихомирятся.

— Не знаете, где искать, — повторил лейтенант. — Вы бы в землянке поискали.

Силантьев чуть было не обиделся, а потом вдруг понял:

— Пришел, значит, он? Явился?

Голос у сержанта стал совсем другой — радостный, и все разведчики повеселели.

— Так точно. Давно уже явился, — смеялся офицер. — Вы его у немцев ищете, а он в своей землянке десятый сон видит…

— Ну, и ловок же! — восхищенно воскликнул Силантьев. — Меж пальцев у нас проскочил! Разминулись! А как дела-то у него, товарищ лейтенант!

— Подробно не докладывал: вымотался, ослаб, на ходу засыпает. Но в общем двух снайперов уничтожил.

— А мы шестерых фашистов к тем снайперам добавили, товарищ лейтенант!..

Только теперь Силантьев доложил о своей победе, которую считал мелочью, не идущей ни в какое сравнение со снайперскими делами.

Придя в свою землянку, разведчики продолжали восхищаться подвигом Волжина:

— Один с двумя немецкими снайперами управился! Вот молодец-то! Орел!

— Интересно получается, — говорил Силантьев. — Была раньше такая пословица: «Один в поле не воин». А теперь выходит — и один в поле воином может быть… да еще каким! А почему так? Потому что человек у нас вырос. А кто его вырастил, какой садовник? Знаете?

— Знаем, товарищ сержант, — отвечали разведчики. — С именем того человека мы в бой идем!

9. «АППЕНДИЦИТ»

В тысяча девятьсот сорок третьем году немецко-фашистское командование, после бесплодной двухгодичной блокады Ленинграда, все еще надеялось взять его и готовилось к этому. Но советские войска своими активными действиями ломали все планы фашистов.