Снайпер Петрова - [20]

— Вот как надо маскироваться. Эх, сынки, чем же вы смотрели? Значит, плохо я вас учу.

— Да так замаскироваться — это здорово, нам всем завидно, — сказал Байков, переминаясь с ноги на ногу.

— Завидовать не надо, а учиться придется еще настойчивей. — Она смахнула ладонью большие комки земли, прилипшие к обмундированию, поправила выбившиеся пряди волос из-под шапки и, окинув всех беглым взглядом, спросила:

— Так в чем же искусство снайпера?

— Хорошо стрелять, — буркнул Нурлумбеков, повернув в сторону Петровой свое смуглое скуластое лицо с коротко подстриженными густыми черными усами. За ним заговорили остальные, а итог всему подвел Коля Ларуков:

— Искусство снайпера, по-моему, во всем сразу — и в зоркости зрения, и в твердости руки, и в умении выбрать позицию и замаскироваться, и в бережном отношении к оружию… Более того, мне думается, что даже патроны имеют значение: возьмешь не из той коробки, а вдруг осечка…

— Все верно, — согласилась старший сержант. — Мне остается добавить, что снайпер должен хорошо знать противника, его распорядок дня и повадки. И быть хитрым в самом прямом смысле слова. Враг коварен, способен на все, и задача снайпера — быть умнее его и хитрее. Вот расскажу вам одну историю. Есть у меня хороший знакомый — снайпер Семенов, так вот что с ним произошло. Было это в конце осени. Выпал снежок, густо припорошив землю. Пошел Семенов поздним вечером на свою позицию. Ползет, прислушивается, зрение напрягает, не оглядывается. Дополз благополучно, залег и ждет утра. Когда стало светло, по Семенову вдруг ударили минометы. Мины ложились почти совсем рядом. Деться некуда, пришлось ему отползти на запасную позицию. Оказывается, немцы заметили, как через все запорошенное снегом поле черной тропинкой пролег его след. Вот так оплошал Семенов. Правда, уходя с основной позиции, Семенов оставил каску с привязанной к ней веревочкой. Теперь, лежа на запасной, он решил перехитрить снайпера противника: стал потихоньку дергать за конец веревки так, чтобы каска шевелилась. Фашист, видать, хотел убедиться, что убил русского, но, когда увидел, что каска нет-нет да и зашевелится, решил добить и чуть привстал. Семенову этого было достаточно, чтобы покончить с ним. Все слушали Нину Павловну, затаив дыхание. Ларуков первым нарушил молчание:

— Скажите, товарищ старший сержант, как поступить, если увидел сразу троих гитлеровцев?

— Моя знает, — уверенно сказал Нурлумбеков. — Последнему — бах и капут. Пока разбираются, что и как, откуда нападение, первому — капут, а потом этого… ну, что в… середине был.

— Верно! — похвалила Петрова казаха.

— А вот если туман, как быть, Нина Павловна? — поинтересовался Новиков.

— Расскажу о себе, побывала в таком переплете. Была теплая летняя ночь, над землей — густой туман. Видимости почти никакой: белая пелена застилает все вокруг. Конечно, в таких условиях снайперу делать нечего, сами понимаете. Но вот выходит солнце, туман отрывается от земли и поднимается вверх. Тут надо быть особенно внимательным и не прозевать момент. Вдруг вижу, выскакивает фашист на бруствер окопа и спокойно идет. Ему ничего не видно, туман-то вверху еще густой. Вот в это время и надо бить, но только не в сапоги, а повыше — в живот. Вот так я и сняла одного… Примеров снайперской хитрости можно привести много, но надо подумать и над тем, как самому найти выход из сложной обстановки, обхитрить врага. Помните и о том, что на одном месте одну и ту же уловку применять нельзя — это бесполезно, враг не глуп, с этим нельзя не считаться.

Так пролетел еще день учебы. Снова темнота покрыла землю. Было тихо, в небе — ни своих, ни чужих самолетов. Уставшими, голодными и промокшими возвращались курсанты на передовую.

Петрова шла чуть сзади с Нурлумбековым и настойчиво тренировала его в русской разговорной речи. Ларуков шел направляющим. Он тяжело переставлял ноги, торфяная крошка раздражала вспотевшую на ногах кожу. Белые портянки от повседневных занятий стали коричневыми, с черными подтеками от кирзовых сапог.

По ту сторону, в окопах фашистов, было тихо. Но их часовые на постах не дремали. Они то и дело запускали и небо осветительные ракеты, на всякий случай постреливали из автоматов то длинными, то короткими очередями, иногда гремели минометы.

…Следующее занятие Петрова проводила на стрельбище, которое находилось километрах в шести от переднего края. Каждый день туда и обратно — двенадцать километров по самому бездорожью. Чертовски выматывались курсанты, мучил голод, но надо было учиться.

Один за другим ложатся курсанты на огневой рубеж, слышатся выстрелы… Потом идут проверяют мишени, и кто-то радуется успеху, кто-то недоволен собой. Нурлумбекову не везет больше всех. Сколько раз стрелял, и ни одного попадания. Он вконец расстроился.

— Моя не может. Не может моя стрелять. — Задвигались тяжелые угловатые скулы, и на лице его появилась горестная озабоченность. Он быстро заходил, стал пинать со злостью мелкие камешки, старался не смотреть в глаза товарищам.

— Будешь стрелять, Нурлумбеков! — спокойно сказала Петрова. — Хорошо стрелять будешь!

Ее добрая улыбка подействовала на казаха успокаивающе.